— ты, баба, пеки пироги, а я запрягу сани, да поеду за рыбой.
наловил рыбы и везет домой целый воз. вот едет он и видит: лисичка свернулась калачиком и лежит на дороге. дед слез с воза, подошел к лисичке, а она не ворохнется, лежит себе как мертвая.
— вот будет подарок жене, — сказал дед, взял лисичку и положил на воз, а сам пошел впереди.
а лисичка улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза все по рыбке да по рыбке, все по рыбке да по рыбке. повыбросила всю рыбку и сама ушла.
— ну, старуха, — говорит дед, — какой воротник я тебе на шубу!
— где?
— там, на возу, — и рыба и воротник.
подошла баба к возу: ни воротника, ни рыбы — и начала ругать мужа:
— ах ты! такой-сякой! ты еще вздумал обманывать!
тут дед смекнул, что лисичка-то была не мертвая. погоревал, погоревал, да делать-то нечего.
а лисичка собрала всю разбросанную рыбу в кучку, уселась на дорогу и кушает себе. приходит к ней серый волк:
— , сестрица!
— , братец!
— дай мне рыбки!
— налови сам да и кушай.
— я не умею.
— эка, ведь я же наловила! ты, братец, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: «ловись, рыбка, и мала и велика! ловись, рыбка, и мала и велика! » рыбка к тебе сама на хвост нацепится. да смотри сиди подольше, а то не наловишь.
волк и пошёл на реку, опустил хвост в прорубь и приговаривает:
— ловись, рыбка, и мала и велика!
— ловись, рыбка, и мала и велика!
вслед за ним и лиса явилась: ходит около волка да причитывает:
— ясни, ясни на небе звёзды!
— мёрзни, мёрзни, волчий хвост!
— что ты, лисичка-сестричка, говоришь?
— то я тебе .
а сама плутовка поминутно твердит:
— мёрзни, мёрзни, волчий хвост!
долго-долго сидел волк у проруби, целую ночь не сходил с места, хвост его и приморозило; пробовал было приподняться; не тут-то было!
«эка, сколько рыбы привалило — и не вытащишь! » — думает он.
смотрит, а бабы идут за водой и кричат, завидя серого:
— волк, волк! бейте его! бейте его!
прибежали и начали колотить волка — кто коромыслом, кто ведром, кто чем попало. волк прыгал, прыгал, оторвал себе хвост и пустился без оглядки бежать.
«хорошо же, — думает, — уж я тебе отплачу, сестрица! »
тем временем, пока волк отдувался своими боками, лисичка-сестричка захотела попробовать, не удастся ли ещё что-нибудь стянуть. забралась в одну избу, где бабы пекли блины, да попала головой в кадку с тестом, вымазалась и бежит. а волк ей навстречу:
— так-то учишь ты? меня всего исколотили!
— эх, волчику-братику! — говорит лисичка-сестричка. — у тебя хоть кровь выступила, а у меня мозг, меня больней твоего прибили: я насилу плетусь.
— и то правда, — говорит волк, — где уж тебе, сестрица, идти, садись на меня, я тебя довезу.
лисичка села ему на спину, он её и повёс.
вот лисичка-сестричка сидит, да потихоньку и говорит:
Гроза — стихия, неукротимая и непреодолимая, божья кара на головы грешников. Бросить ей вызов — все равно что противиться самой судьбе. Таковы были представления людей об этом явлении природы до его научного объяснения. Все боялись грозы, а многие, несмотря на знание законов физики, боятся ее до сих пор — безотчетным, инстинктивным страхом перво бытного человека. Может быть, именно поэтому такое экстремальное природное явление и стало символом обреченности в драме А. Н. Островского «Гроза», признаком надвигающейся трагедии. «Гроза нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали» — думают темные, необразованные подданные «темного царства», жители маленького провинциального городка. Обреченность — вот лейтмотив драмы «Гроза». Для кого-то это понимание бесплодности усилий, как для Бориса, который уже не надеется получить свою часть наследства от дяди — купца Дикого. Для кого- то, как для Катерины, — ожидание смерти, скорой и неминуемой. Еще в первом действии она предупреждает Варвару: «Я умру скоро». Все, что происходит вокруг и в ее душе, указывает ей на это: «Ох, девушка, что-то со мной недоброе делается». Катерина оказывается права, и не только в этом. «Быть греху какому- нибудь» — предупреждает она, и это тоже оказывается правдой. Боится ли Катерина скорой смерти? Несомненно; но также и стремится к ней. Для нее это единственный открытый путь, только этим путем можно бежать от той жизни, которую она ведет и которую начинает ненавидеть. Юность Катерины была светлой и счастливой. Вспоминая о ней, она говорит Варваре, единственному близкому ей в доме Кабановых человеку: «Какая я была резвая!» Рассказывает о том, как умела искренне молиться, радоваться жизни, получать удовольствие и от работы, и от прогулок по саду, и от рассказов странниц, — и, кажется, сама уже не совсем верит в реальность этих воспоминаний. Что же заменило это счастье теперь? Муж искренне любит ее; она же только пытается убедить себя в том, что он ей мил. Ей «жалко его очень», но ведь этого мало. «Коли жалко, так не любишь. Да и но за что, надо правду сказать» — говорит Варвара то, в чем сама Катерина боится себе признаться. Несмотря на любовь к жене, Тихон Кабанов даже не может заступиться за нее перед матерью, которая обижает ее, требуя в ответ любви и почтения. Свекровь не уважает сноху, для нее само понятие уважения и любви в семье заменяют старые правила до мостроя. Таково «темное царство» Катерины, и воспоминания о счастье еще больше усугубляют ее страдания. «Я у вас завяла совсем» — жалуется она Варваре. И неудивительно, что на ум ей приходит вопрос: «Почему люди не летают». Мечта о полете для нее — это мечта о побеге, как, возможно, и любовь к Борису, и предчувствие скорой гибели. Но почему же Варвара не чувствует ничего подобного? Она не понимает, зачем нужны крылья, не боится грозы, не пугается криков сумасшедшей старой барыни. Варвара жила с рождения в семье, которая для Катерины стала «темным царством»; для нее и отсут ствие любви, и незаслуженные обиды матери — нормальное явление. Как и многие другие (Кудряш, Тихон, Глаша), она при к этой жизни. Не об манщица по природе, она обману «выучилась, когда нужно стало».
сказка лиса и волк читать
жили себе дед да баба. дед говорит бабе:
— ты, баба, пеки пироги, а я запрягу сани, да поеду за рыбой.
наловил рыбы и везет домой целый воз. вот едет он и видит: лисичка свернулась калачиком и лежит на дороге. дед слез с воза, подошел к лисичке, а она не ворохнется, лежит себе как мертвая.
— вот будет подарок жене, — сказал дед, взял лисичку и положил на воз, а сам пошел впереди.
а лисичка улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза все по рыбке да по рыбке, все по рыбке да по рыбке. повыбросила всю рыбку и сама ушла.
— ну, старуха, — говорит дед, — какой воротник я тебе на шубу!
— где?
— там, на возу, — и рыба и воротник.
подошла баба к возу: ни воротника, ни рыбы — и начала ругать мужа:
— ах ты! такой-сякой! ты еще вздумал обманывать!
тут дед смекнул, что лисичка-то была не мертвая. погоревал, погоревал, да делать-то нечего.
а лисичка собрала всю разбросанную рыбу в кучку, уселась на дорогу и кушает себе. приходит к ней серый волк:
— , сестрица!
— , братец!
— дай мне рыбки!
— налови сам да и кушай.
— я не умею.
— эка, ведь я же наловила! ты, братец, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: «ловись, рыбка, и мала и велика! ловись, рыбка, и мала и велика! » рыбка к тебе сама на хвост нацепится. да смотри сиди подольше, а то не наловишь.
волк и пошёл на реку, опустил хвост в прорубь и приговаривает:
— ловись, рыбка, и мала и велика!
— ловись, рыбка, и мала и велика!
вслед за ним и лиса явилась: ходит около волка да причитывает:
— ясни, ясни на небе звёзды!
— мёрзни, мёрзни, волчий хвост!
— что ты, лисичка-сестричка, говоришь?
— то я тебе .
а сама плутовка поминутно твердит:
— мёрзни, мёрзни, волчий хвост!
долго-долго сидел волк у проруби, целую ночь не сходил с места, хвост его и приморозило; пробовал было приподняться; не тут-то было!
«эка, сколько рыбы привалило — и не вытащишь! » — думает он.
смотрит, а бабы идут за водой и кричат, завидя серого:
— волк, волк! бейте его! бейте его!
прибежали и начали колотить волка — кто коромыслом, кто ведром, кто чем попало. волк прыгал, прыгал, оторвал себе хвост и пустился без оглядки бежать.
«хорошо же, — думает, — уж я тебе отплачу, сестрица! »
тем временем, пока волк отдувался своими боками, лисичка-сестричка захотела попробовать, не удастся ли ещё что-нибудь стянуть. забралась в одну избу, где бабы пекли блины, да попала головой в кадку с тестом, вымазалась и бежит. а волк ей навстречу:
— так-то учишь ты? меня всего исколотили!
— эх, волчику-братику! — говорит лисичка-сестричка. — у тебя хоть кровь выступила, а у меня мозг, меня больней твоего прибили: я насилу плетусь.
— и то правда, — говорит волк, — где уж тебе, сестрица, идти, садись на меня, я тебя довезу.
лисичка села ему на спину, он её и повёс.
вот лисичка-сестричка сидит, да потихоньку и говорит:
битый небитого везёт,
битый небитого везёт!
— что ты, сестрица, говоришь?
— я, братец, говорю: «битый битого везёт».
— так, сестрица, так!
непреодолимая, божья кара на
головы грешников. Бросить ей
вызов — все равно что противиться
самой судьбе. Таковы были
представления людей об этом
явлении природы до его научного
объяснения. Все боялись грозы, а
многие, несмотря на знание
законов физики, боятся ее до сих
пор — безотчетным,
инстинктивным страхом перво
бытного человека.
Может быть, именно поэтому такое
экстремальное природное явление
и стало символом обреченности в
драме А. Н. Островского «Гроза»,
признаком надвигающейся
трагедии. «Гроза нам в наказание
посылается, чтобы мы чувствовали»
— думают темные, необразованные
подданные «темного царства»,
жители маленького
провинциального городка.
Обреченность — вот лейтмотив
драмы «Гроза». Для кого-то это
понимание бесплодности усилий,
как для Бориса, который уже не
надеется получить свою часть
наследства от дяди — купца Дикого.
Для кого- то, как для Катерины, —
ожидание смерти, скорой и
неминуемой. Еще в первом
действии она предупреждает
Варвару: «Я умру скоро». Все, что
происходит вокруг и в ее душе,
указывает ей на это: «Ох, девушка,
что-то со мной недоброе делается».
Катерина оказывается права, и не
только в этом. «Быть греху какому-
нибудь» — предупреждает она, и
это тоже оказывается правдой.
Боится ли Катерина скорой смерти?
Несомненно; но также и стремится
к ней. Для нее это единственный
открытый путь, только этим путем
можно бежать от той жизни,
которую она ведет и которую
начинает ненавидеть.
Юность Катерины была светлой и
счастливой.
Вспоминая о ней, она говорит
Варваре, единственному близкому
ей в доме Кабановых человеку:
«Какая я была резвая!»
Рассказывает о том, как умела
искренне молиться, радоваться
жизни, получать удовольствие и от
работы, и от прогулок по саду, и от
рассказов странниц, — и, кажется,
сама уже не совсем верит в
реальность этих воспоминаний.
Что же заменило это счастье
теперь?
Муж искренне любит ее; она же
только пытается убедить себя в том,
что он ей мил. Ей «жалко его
очень», но ведь этого мало. «Коли
жалко, так не любишь. Да и но за
что, надо правду сказать» — говорит
Варвара то, в чем сама Катерина
боится себе признаться. Несмотря
на любовь к жене, Тихон Кабанов
даже не может заступиться за нее
перед матерью, которая обижает ее,
требуя в ответ любви и почтения.
Свекровь не уважает сноху, для нее
само понятие уважения и любви в
семье заменяют старые правила до
мостроя.
Таково «темное царство» Катерины,
и воспоминания о
счастье еще больше усугубляют ее
страдания. «Я у вас завяла совсем»
— жалуется она Варваре. И
неудивительно, что на ум ей
приходит вопрос: «Почему люди не
летают». Мечта о полете для нее —
это мечта о побеге, как, возможно, и
любовь к Борису, и предчувствие
скорой гибели.
Но почему же Варвара не чувствует
ничего подобного? Она не
понимает, зачем нужны крылья, не
боится грозы, не пугается криков
сумасшедшей старой барыни.
Варвара жила с рождения в семье,
которая для Катерины стала
«темным царством»; для нее и отсут
ствие любви, и незаслуженные
обиды матери — нормальное
явление. Как и многие другие
(Кудряш, Тихон, Глаша), она
при к этой жизни. Не об
манщица по природе, она обману
«выучилась, когда нужно стало».