Дьячок Фома, сидя в кругу своих друзей, соглашается рассказать еще одну историю с условием, что она будет последняя. Далее он начинает рассуждать о том, что если дьявольская сила захочет обморочить человека, то «ей-богу, обморочит». Вслед за этим рассказчик вспоминает историю из своего детства, когда ему было лет одиннадцать, а может, и больше.
Как-то в начале весны отец его повез в Крым на продажу табака, бывший тогда в цене. Трехгодовалого брата взял с собой. Дома остались мать, Фома с братом Остапом, и дед. Дед засеял баштан (бахчу) и перешел с хутора жить в курень (шалаш) возле баштана, а детей взял с собой — распугивать сорок и воробьев. Ребятишки не только смотрели за дынями, арбузами и тыквами, но и кормились в огороде всем, что там росло. Приезжие частенько останавливались купить арбуз или дыню, а из окрестных деревень приносили на обмен кур, яиц, и индеек. Житье было хорошее.
А больше всего деду нравилось, что мимо каждый день проезжали возы чумаков — до пятидесяти в день. Иной раз случалась встреча со старыми друзьями.
Как-то ближе к вечеру подъехали к ним знакомые чумаки. Поздоровались, распрягли волов пастись, а сами раскурили трубки и сели с дедом возле куреня. За россказнями незаметно время пролетело. После полдника дед начал всех дынями потчевать.
Пока чумаки ели, дед стал подбивать Фому и Остапа станцевать казачка. Глядя на пляшущих внуков, дед не утерпел и тоже пошел «вывертывать ногами». Возле грядки с огурцами было гладкое место, на котором дед плясал. Дойдя до середины, он уже хотел «выметнуть» какую-то особенную штуку, только ноги отчего-то не поднимались. Дед разогнался, дошел до середины — не берет! Что хочешь делай! Ноги как деревянные стали. Дед принялся ругаться: «Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское наваждение! впутается же ирод, враг рода человеческого!»
Перед чумаками позориться деду никак не хотелось, он снова пустился в пляс. И опять, как только дошел до злополучного места, не вытанцовывается ему — и все тут!
Послал дед еще несколько ругательств в адрес сатаны. Слышит — сзади кто-то засмеялся. Оглянулся дед — ни баштана, ни чумаков нет, а есть только гладкое поле. Потом пригляделся: а место-то не совсем незнакомое. Вот и голубятня, что у попа в огороде, торчит за лесом, а вот и гумно волостного писаря. Месяца не было: вместо него сквозь тучу мелькало белое пятно.
Иван Сергеевич Тургенев провел детство в имении своей матери Лутовинове, расположенном недалеко от города Орла. Большой, почти в сорок комнат дом с колоннами стоял в - саду; за домом сад с роскошными цветниками, темными, тенистыми аллеями спускался к прудам. Около дома - службы; постройки для дворни, которой около трехсот человек - повара, прачки, столяры, портные, мальчики для побегушек, кружевницы... Подальше - скотный, конный и птичий дворы. В одной из галерей с колоннами помещалась большая библиотека. Были в усадьбе свои музыканты, актеры, давались иной раз и театральные представления. Усадьба Тургеневых - такая же, каких много было во времена крепостного права, и жизнь в ней шла такая же, как в других усадьбах богатых помещиков.
Главным лицом в усадьбе была мать писателя Варвара Петровна. Она была очень богата, ей принадлежала не только усадьба но и еще несколько имений и тысячи крепостных крестьян.Своевольная, властолюбивая, она была умна, образованна, много читала, знала несколько иностранных языков и по-русски писала «изящным слогом и без ошибок», что тогда для женщины было редкостью.
Дьячок Фома, сидя в кругу своих друзей, соглашается рассказать еще одну историю с условием, что она будет последняя. Далее он начинает рассуждать о том, что если дьявольская сила захочет обморочить человека, то «ей-богу, обморочит». Вслед за этим рассказчик вспоминает историю из своего детства, когда ему было лет одиннадцать, а может, и больше.
Как-то в начале весны отец его повез в Крым на продажу табака, бывший тогда в цене. Трехгодовалого брата взял с собой. Дома остались мать, Фома с братом Остапом, и дед. Дед засеял баштан (бахчу) и перешел с хутора жить в курень (шалаш) возле баштана, а детей взял с собой — распугивать сорок и воробьев. Ребятишки не только смотрели за дынями, арбузами и тыквами, но и кормились в огороде всем, что там росло. Приезжие частенько останавливались купить арбуз или дыню, а из окрестных деревень приносили на обмен кур, яиц, и индеек. Житье было хорошее.
А больше всего деду нравилось, что мимо каждый день проезжали возы чумаков — до пятидесяти в день. Иной раз случалась встреча со старыми друзьями.
Как-то ближе к вечеру подъехали к ним знакомые чумаки. Поздоровались, распрягли волов пастись, а сами раскурили трубки и сели с дедом возле куреня. За россказнями незаметно время пролетело. После полдника дед начал всех дынями потчевать.
Пока чумаки ели, дед стал подбивать Фому и Остапа станцевать казачка. Глядя на пляшущих внуков, дед не утерпел и тоже пошел «вывертывать ногами». Возле грядки с огурцами было гладкое место, на котором дед плясал. Дойдя до середины, он уже хотел «выметнуть» какую-то особенную штуку, только ноги отчего-то не поднимались. Дед разогнался, дошел до середины — не берет! Что хочешь делай! Ноги как деревянные стали. Дед принялся ругаться: «Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское наваждение! впутается же ирод, враг рода человеческого!»
Перед чумаками позориться деду никак не хотелось, он снова пустился в пляс. И опять, как только дошел до злополучного места, не вытанцовывается ему — и все тут!
Послал дед еще несколько ругательств в адрес сатаны. Слышит — сзади кто-то засмеялся. Оглянулся дед — ни баштана, ни чумаков нет, а есть только гладкое поле. Потом пригляделся: а место-то не совсем незнакомое. Вот и голубятня, что у попа в огороде, торчит за лесом, а вот и гумно волостного писаря. Месяца не было: вместо него сквозь тучу мелькало белое пятно.
Иван Сергеевич Тургенев провел детство в имении своей матери Лутовинове, расположенном недалеко от города Орла. Большой, почти в сорок комнат дом с колоннами стоял в - саду; за домом сад с роскошными цветниками, темными, тенистыми аллеями спускался к прудам. Около дома - службы; постройки для дворни, которой около трехсот человек - повара, прачки, столяры, портные, мальчики для побегушек, кружевницы... Подальше - скотный, конный и птичий дворы. В одной из галерей с колоннами помещалась большая библиотека. Были в усадьбе свои музыканты, актеры, давались иной раз и театральные представления. Усадьба Тургеневых - такая же, каких много было во времена крепостного права, и жизнь в ней шла такая же, как в других усадьбах богатых помещиков.
Главным лицом в усадьбе была мать писателя Варвара Петровна. Она была очень богата, ей принадлежала не только усадьба но и еще несколько имений и тысячи крепостных крестьян.Своевольная, властолюбивая, она была умна, образованна, много читала, знала несколько иностранных языков и по-русски писала «изящным слогом и без ошибок», что тогда для женщины было редкостью.