Мигель Сервантес иносказательно-иронически изобразил приключений героя, пародирующего своим обликом, языком и действиями облик, деяния и язык героев рыцарской эпики. Преследуя цель осмеять и тем самым дискредитировать в глазах читателя рыцарские романы, о чем прямо заявлено в Прологе к первой части, автор «Дон Кихота» создал не литературную пародию как таковую (самое слово «пародия» он нигде не использовал) , а новый тип повествования. Трансформируя мотив «свихнутости» героя Сервантес представляет «рассудительное сумасшествие» Дон Кихота как особое состояние сознания человека, находящегося в положении читателя созидаемого им в процессе чтения текста. Воспоминания о былой славе предков смешались в сознании Дон Кихота с впечатлениями, полученными от чтения рыцарских романов, которые создавались и издавались в огромном количестве в Испании и в Португалии на протяжении первой половины XVI века. Подобно ребенку. Дон Кихот считает, что если какую-нибудь вещь назвать соответствующим именем и пожелать, чтобы она была тем-то и ничем иным, то так оно и будет. Так, он «признает» и «решает» , что его мослатый жеребец, если его назвать звучным именем Росинант, будет вполне добрым конем, а деревенская девица Альдонса Лоренсо, названная Дульсинеей, вполне сгодится на роль дамы его сердца, поскольку странствующий рыцарь обязан иметь таковую. Претворяя в жизнь свой «неписаный» рыцарский роман, герой Сервантеса постоянно оглядывается на устав мифического ордена странствующих рыцарей, членом которого себя осознает. Поэтому нельзя сказать, что Дон Кихот ведет себя по собственному усмотрению, стараясь ни в чем не походить на других, в чем нередко заключается чудачество героев более позднего времени. Напротив, его поведение «запрограммировано» канонами рыцарского повествования и идеей подражаня. . Но подражание деяниям и любовным страданиям книжных рыцарей помимо воли самого идальго превращается в пародирование - в передразнивание. Слова и дела Дон Кихота попадают не в тот контекст. Накладываются на «низкий» текст обыденной действительности, что иронически обыгрывается автором.
Интерпретация «Дон Кихота» как пародии на рыцарский эпос правомерна по отношению к его отдельным эпизодам, мотивам и образам, к некоторым повествовательным приемам, используемым автором, но не охватывает роман Сервантеса как целое, основанное на совмещении и согласовании множества жанровых традиций.
Преследуя цель осмеять и тем самым дискредитировать в глазах читателя рыцарские романы, о чем прямо заявлено в Прологе к первой части, автор «Дон Кихота» создал
не литературную пародию как таковую (самое слово «пародия» он нигде не использовал) , а новый тип повествования.
Трансформируя мотив «свихнутости» героя Сервантес представляет «рассудительное сумасшествие» Дон Кихота как особое состояние сознания человека, находящегося в положении читателя созидаемого им в процессе чтения текста.
Воспоминания о былой славе предков смешались в сознании Дон Кихота с впечатлениями, полученными от чтения рыцарских романов, которые создавались и издавались в огромном количестве в Испании и в Португалии на протяжении первой половины XVI века.
Подобно ребенку. Дон Кихот считает, что если какую-нибудь вещь назвать соответствующим именем и пожелать, чтобы она была тем-то и ничем иным, то так
оно и будет. Так, он «признает» и «решает» , что его мослатый жеребец, если его назвать звучным именем Росинант, будет вполне добрым конем, а деревенская девица Альдонса Лоренсо, названная Дульсинеей, вполне сгодится на роль дамы его сердца, поскольку странствующий рыцарь обязан иметь таковую.
Претворяя в жизнь свой «неписаный» рыцарский роман, герой Сервантеса постоянно оглядывается на устав мифического ордена странствующих рыцарей, членом которого себя осознает. Поэтому нельзя сказать, что Дон Кихот ведет себя по собственному усмотрению, стараясь ни в чем не походить на других, в чем нередко заключается чудачество героев более позднего времени. Напротив, его поведение «запрограммировано» канонами рыцарского повествования и идеей подражаня. . Но подражание деяниям и любовным страданиям книжных рыцарей помимо воли самого идальго превращается в пародирование - в передразнивание. Слова и дела Дон Кихота попадают не в тот контекст. Накладываются на «низкий» текст обыденной действительности, что иронически обыгрывается автором.
Интерпретация «Дон Кихота» как пародии на рыцарский эпос правомерна по отношению к его отдельным эпизодам, мотивам и образам, к некоторым повествовательным приемам, используемым автором, но не охватывает роман Сервантеса как целое, основанное на совмещении и согласовании множества жанровых традиций.