«В числе молодых людей, отправленных Петром Великим в чужие края для приобретения сведений, ...находился его крестник, арап Ибрагим». Раненый в Испанской войне, он возвратился в Париж. Государь не раз звал своего любимца обратно в Россию, но тот не спешил с отъездом. Он был привязан к Парижу: молодой африканец любил графиню D., которая, будучи уже не в «первом цвете лет, славилась ещё своей красотою».
Французские красавицы уделяли много внимания Ибрагиму, которое, однако претило ему: «чувствовал, что он для них род какого-то зверя», какое-то чудо. Но графиня приняла арапа без особых церемоний, что польстило ему. Очень скоро, изнемогая под влиянием страсти, «она отдалась восхищённому Ибрагиму».
«Обнаружилось следствие неосторожной любви». В свете бились об заклад, кого родит графиня: чёрного или белого ребёнка. Только один граф пребывал в неведении. Когда графиня родила, чёрного младенца отправили воспитывать в провинцию и заменили белым ребёнком.
Пётр пишет герцогу Орлеанскому об Ибрагиме. Государь «предоставляет его доброй воле возвратиться в Россию или нет», в любом случае он будет и дальше поддерживать крестника. «Это письмо тронуло Ибрагима до глубины сердца». Несмотря на тяжесть разлуки с графиней Леонорой, он пишет ей прощальное письмо и уезжает из Франции.
В предместье Петербурга Пётр сам встретил арапа. Ибрагим восхищён государем и его деятельностью.
Из Парижа в Петербург возвратился молодой Иван Корсаков и привёз арапу письмо от графини D. Оно наполнено клятвами любви и пониманием долга возлюбленного. «Ибрагим двадцать раз перечёл это письмо, с восторгом целуя бесценные строчки». Корсаков, однако, рассказал, что графиня была поначалу огорчена, а потом взяла себе нового любовника. Сердце Ибрагима охватило глубокое уныние.
Африканец с Корсаковым едут во дворец. Иван поражён красотой петербуржских девиц и роскошью их нарядов. Он ждал окончания «плачевной музыки» и начало менуэта. На танец он пригласил юную барышню, но за то, что не отдал ей три должных реверанса и сам её выбрал («в менуэтах сие право подобает даме»), «должен выпить кубок большого орла». Корсаков мгновенно опьянел. Девушка же пригласила на танец Ибрагима.
Девица, с которой танцевал арап, оказалась дочерью Гаврилы Афанасьевича Ржевского. Он «был коренной русский барин, по его выражению, не терпел немецкого духу и старался в домашнем быту сохранить обычаи любезной ему старины». Дочь его Наталья 17-ти лет от роду «была воспитана по-старинному, то есть окружена мамушками, нянюшками, ...шила золотом и не знала грамоты». Однако желанию её учиться пляскам немецким отец не смог противиться.
День был праздничный. Гаврила Афанасьевич собрал за столом родных и приятелей, «сели — мужчины по одной стороне, женщины по другой». На конце стола сидели барская барыня, тридцатилетняя карлица Ласточка и пленный швед-танцмейстер. Позвали так же Екимовну, которую барин звал «дурой». Мужчины за столом осуждали нынешние нравы, избалованность девиц, что каждый месяц заказывают нынче новые платья. «Жёны позабыли слово апостольское: жена да убоится своего мужа».
«Это кто ещё въехал в ворота на двор?.. Вы что зеваете, скоты?» — обратился Ржевский к слугам. Оказалось, сани государевы: Пётр сам приехал к Гавриле Афанасьевичу сватать Наташу для Ибрагима. Ржевский согласился. Когда он рассказывал об этом сестре Татьяне и тестю Борису Лыкову, за дверью стояла Наташа. Услышав о согласии отца, она лишилась чувств и, падая, расшибла голову о кованый сундук. В бреду он повторяла имя Валериана, сироты, стрелецкого сына, что воспитывался в доме Ржевского. Два года как он ушёл в полк. Отец Валериана когда-то Гаврилу Афанасьевича.
«Неожиданное сватовство удивило Ибрагима», но, послушав доводы Петра, он согласился: «Государь прав: мне должно обеспечить будущую судьбу мою. Свадьба с молодою Ржевскою присоединит меня к гордому русскому дворянству, и я перестану быть пришельцем в новом моём отечестве. От жены я не стану требовать любви, буду довольствоваться её верностию...»
Наташа пришла в себя от болезни через две недели. Ибрагим беседовал с Гаврилой Афанасьевичем. Он всё ждал возможности увидеться с невестой. Тут Наташа всё вспомнила. Опечаленная, она позвала к себе карлицу. Та уговаривала девушку покориться воле отца: «Арап во время твоей болезни всех успел заворожить. Барин от него без ума... Жаль, что арап, а лучшего жениха грех нам и желать». «Слабой и печальной душой покорилась она своему жребию».
В доме Гаврилы Афанасьевича в тесной каморке пленный швед играл на флейте. В это время «молодой человек высокого росту, в мундире», вошёл к нему.
«Ты не узнал меня, Густав Адамыч, — сказал посетитель тронутым голосом. — Ты не помнишь мальчика, которого учил ты шведскому артикулу...»
На этом повествование обрывается — роман не закончен автором.
Швабрин и Гринёв спустились к реке. Швабрин был опытнее Гринева.Но Пётр был сильнее и смелее, потому что Бопре давал уроки в фехтовании. Они долго не причиняли вред друг друг, но Швабрин начал ослабевать,и Гринёв начал наступать, загнав его почти в самую реку. Вдруг Гринёв услышал своё имя, обернулся и увидел Савельича. В это время Швабрин ранил Петра в грудь пониже плеча. Гринёв упал и лишился чувств.
Французские красавицы уделяли много внимания Ибрагиму, которое, однако претило ему: «чувствовал, что он для них род какого-то зверя», какое-то чудо. Но графиня приняла арапа без особых церемоний, что польстило ему. Очень скоро, изнемогая под влиянием страсти, «она отдалась восхищённому Ибрагиму».
«Обнаружилось следствие неосторожной любви». В свете бились об заклад, кого родит графиня: чёрного или белого ребёнка. Только один граф пребывал в неведении. Когда графиня родила, чёрного младенца отправили воспитывать в провинцию и заменили белым ребёнком.
Пётр пишет герцогу Орлеанскому об Ибрагиме. Государь «предоставляет его доброй воле возвратиться в Россию или нет», в любом случае он будет и дальше поддерживать крестника. «Это письмо тронуло Ибрагима до глубины сердца». Несмотря на тяжесть разлуки с графиней Леонорой, он пишет ей прощальное письмо и уезжает из Франции.
В предместье Петербурга Пётр сам встретил арапа. Ибрагим восхищён государем и его деятельностью.
Из Парижа в Петербург возвратился молодой Иван Корсаков и привёз арапу письмо от графини D. Оно наполнено клятвами любви и пониманием долга возлюбленного. «Ибрагим двадцать раз перечёл это письмо, с восторгом целуя бесценные строчки». Корсаков, однако, рассказал, что графиня была поначалу огорчена, а потом взяла себе нового любовника. Сердце Ибрагима охватило глубокое уныние.
Африканец с Корсаковым едут во дворец. Иван поражён красотой петербуржских девиц и роскошью их нарядов. Он ждал окончания «плачевной музыки» и начало менуэта. На танец он пригласил юную барышню, но за то, что не отдал ей три должных реверанса и сам её выбрал («в менуэтах сие право подобает даме»), «должен выпить кубок большого орла». Корсаков мгновенно опьянел. Девушка же пригласила на танец Ибрагима.
Девица, с которой танцевал арап, оказалась дочерью Гаврилы Афанасьевича Ржевского. Он «был коренной русский барин, по его выражению, не терпел немецкого духу и старался в домашнем быту сохранить обычаи любезной ему старины». Дочь его Наталья 17-ти лет от роду «была воспитана по-старинному, то есть окружена мамушками, нянюшками, ...шила золотом и не знала грамоты». Однако желанию её учиться пляскам немецким отец не смог противиться.
День был праздничный. Гаврила Афанасьевич собрал за столом родных и приятелей, «сели — мужчины по одной стороне, женщины по другой». На конце стола сидели барская барыня, тридцатилетняя карлица Ласточка и пленный швед-танцмейстер. Позвали так же Екимовну, которую барин звал «дурой». Мужчины за столом осуждали нынешние нравы, избалованность девиц, что каждый месяц заказывают нынче новые платья. «Жёны позабыли слово апостольское: жена да убоится своего мужа».
«Это кто ещё въехал в ворота на двор?.. Вы что зеваете, скоты?» — обратился Ржевский к слугам. Оказалось, сани государевы: Пётр сам приехал к Гавриле Афанасьевичу сватать Наташу для Ибрагима. Ржевский согласился. Когда он рассказывал об этом сестре Татьяне и тестю Борису Лыкову, за дверью стояла Наташа. Услышав о согласии отца, она лишилась чувств и, падая, расшибла голову о кованый сундук. В бреду он повторяла имя Валериана, сироты, стрелецкого сына, что воспитывался в доме Ржевского. Два года как он ушёл в полк. Отец Валериана когда-то Гаврилу Афанасьевича.
«Неожиданное сватовство удивило Ибрагима», но, послушав доводы Петра, он согласился: «Государь прав: мне должно обеспечить будущую судьбу мою. Свадьба с молодою Ржевскою присоединит меня к гордому русскому дворянству, и я перестану быть пришельцем в новом моём отечестве. От жены я не стану требовать любви, буду довольствоваться её верностию...»
Наташа пришла в себя от болезни через две недели. Ибрагим беседовал с Гаврилой Афанасьевичем. Он всё ждал возможности увидеться с невестой. Тут Наташа всё вспомнила. Опечаленная, она позвала к себе карлицу. Та уговаривала девушку покориться воле отца: «Арап во время твоей болезни всех успел заворожить. Барин от него без ума... Жаль, что арап, а лучшего жениха грех нам и желать». «Слабой и печальной душой покорилась она своему жребию».
В доме Гаврилы Афанасьевича в тесной каморке пленный швед играл на флейте. В это время «молодой человек высокого росту, в мундире», вошёл к нему.
«Ты не узнал меня, Густав Адамыч, — сказал посетитель тронутым голосом. — Ты не помнишь мальчика, которого учил ты шведскому артикулу...»
На этом повествование обрывается — роман не закончен автором.