Во второй главе повести «Капитанская дочка» происходит первая наша встреча с Пугачевым. Петр Гринев встречается с ним, впрочем, тоже впервые. Глава называется «Вожатый» . Петруша Гринев следует вместе с Савельичем к месту службы, но попадает в буран и сбивается с пути. Встретившийся им мужик (никто и не догадывается еще, что это Пугачев! ) выводит путников к постоялому двору. Отсюда и название главы, в центре которой вожатый, проводник, встреча с которым сыграет судьбоносное значение в жизни дворянского сына Гринева. В награду мужик получает заячий тулупчик. Это прямой смысл главы, но идейную ее структуру определяет символический смысл. Пугачев не раз еще Петра Гринева из безвыходных для него ситуаций. Стоит вспомнить хотя бы публичный отказ Петруши от целования руки самозванца. «Его благородие, знать, одурел от радости. Подымите его! » — разряжает обстановку Пугачев. Посаженный отец (Пугачев) хочет благословить Гринева в его сне, смотрит на него весело. Сверкающие, блистающие глаза самозванца наполняют душу «пиитическим ужасом» (глава «Незваный гость») . Петрушу тянет к Пугачеву. Может, виною притягательный, гипнотический взгляд такого доброго и одновременно ужасного человека, повстречавшегося на жизненном пути Гринева. Вспомним, что свадьба Петра и Маши Мироновой стала возможной лишь из-за вмешательства Пугачева. Получается так, что именно события, связанные с восстанием, когда вмешался самозванец и наказал Швабрина, освободив «сироту все поставить на свои места. В финале пятой главы как раз и размышляет Гринев о событиях, которые «дали вдруг душе… сильное и благородное потрясение» .
Философское произведение «река времён в своём » — попытка поэта изложить свой взгляд на вопрос о смысле жизни. стихи заставляют задуматься над тем, что останется от деяний человека после его смерти. автор размышляет о вечности, о том, что абсолютно все человеческие дела и стремленья рано или поздно будут забыты. действительно, все когда-нибудь проходит. человеческие поступки могут быть злыми и добрыми, благородными или не , но они не вечны. проходит время, и все забывается. приходят новые люди, которые не помнят о том, что было до них. важно лишь то, что есть сейчас, потому что все остальное просто не имеет значения. на земле нет ничего вечного, поэтому не имеет смысла придавать поступкам и действиям человека слишком большое значение. судьба всего земного слишком хрупка и эфемерна, все существует только лишь какой-то миг. «вечные» философские проблемы выведены автором в подтекст произведения. стихотворение пронизано пессимистическим чувством. его автор - человек пожилой, умудренный опытом лет, возможно, старец, спокойно и мудро взирающий на мирскую суету. ему некуда спешить, он знает цену жизни. экспрессия стихотворения создается концентрацией метафор (река времён, пропасть забвенья, жерло вечности) и фонетической организацией (повтор [р] определяет напряженную тональность восьмистишия; последовательность ударных гласных в третьей и предпоследней строках (о — о—э//э—о— в стихотворении 2 образа: образы времени и вечности. и время, и в стихотворении державина имеют конец и не предполагают ни торжества прогресса, ни установления гармонии: слова уносит, топит, пожрется, забвенье, пропасть и жерло близки по значению «гибель», «утрата», «конец», «небытие». распространенность этих признаков на «все дела людей» в первом четверостишии используются глаголы несовершенного вида, обозначающие длительность процесса и повторяемость законов , продолжающих действовать, пока течет земное время. во втором четверостишии совершенный вид, глаголам значение предела, служит своеобразной метафорой конца мировой . образ времени сопоставляется с образом вечности, а план настоящего постоянного сменяется планом будущего (то вечности жерлом пожрется). если в бытовом языковом сознании вечность обычно сводится к временной длительности, не имеющей ни начала, ни конца, то державин, говоря о вечности, избегает конкретных временных характеристик и измерений. с одной стороны, вечность у него динамична (пожрется), с другой, в соответствии с поэтической традицией xviii в., она сближается с хаосом, который для античных философов и поэтов и воплощался в образе бездны. непостижимость вечности в стихотворении державина находит отражение в отказе от ее развернутой образной характеристики. если образ (времени) строится на основе цепочки тесно связанных друг с другом метафор и детализируется (время — река с бурным течением, несущаяся к «пропасти забвенья»), то вечность в тексте имеет только один образный признак — всё пожирающее жерло. многозначным в последней строке оказывается слово судьба: с одной стороны, оно имеет здесь значение «участь, удел», с другой — реализует значение «непреложный закон», вывод в стихотворении державина развивается мотив суда, имеющий несколько аспектов: это и определение истинной цены деяний людей, и подведение итогов, и установление места искусства в , и суд времени над человеком, и преодоление самого времени. источник:
