Найти выразительные средства в стихотворении (В лесу над росистой поляной)

В лесу над росистой поляной
Кукушка встречает рассвет.
В тиши ее голос стеклянный Звучит, как во и ответ.
И память о летнем рассвете
Я в город с собой унесу.
Пускай мне зимою о лете Напомнит кукушка в лесу. Припомню я лагерь, палатки
На самой опушке лесной
И птицу, игравшую в прятки
В рассветном тумане со мной.
​​

* Одно из них, стихотворение Лермонтова, рисует как бы обобщенную картину осенней поры, включающую в себя и пейзаж, и жизнь зверей, и настроение людей. Определяющими здесь являются слова: «поникли», «мрачную», «не любит», «скрыться», «тускл». Именно они создают грустный эмоциональный фон стихотворения, передают ощущение какой то потери. Но Лермонтов – поэт, видящий мир ярким и полным движения. Так и в этом небольшом произведение присутствует яркая цветовая гамма: сочетание желтого, зеленого, серебряного, а глаголы составляют здесь почти треть среди самостоятельных частей речи. В первых двух строках употребление трех глаголов подряд сразу создает впечатление осеннего ветра, свежести.

Следующая картина противоположна первой: она статична: «Лишь в бору поникли ели Зелень мрачную хранят». Но прием олицетворения оживляет и ее.

А вот и человек – пахарь, закончивший свой тяжелый труд на земле. Да, отдыхать меж цветов ему теперь долго не придется, но ведь таков закон жизни, и безнадежной грусти в этой картине тоже нет.

Все живое встречает по своему осень, поэтому и «зверь отважный скрыться где нибудь спешит». Интересен эпитет «отважный», им М. Ю. Лермонтов передает восхищение разумной устроенностью живого мира: ведь умело скроются и переживут звери суровую зиму.

В последних строчках поэт обращает свой взгляд от земли к небу: там тусклый месяц, туман. И все же поле серебрится даже под этим тусклым светом.

Лермонтов создает картину осени, полную гармонии, естественности, жизни.

1) «Ольга Сур», «Легче воздуха» и «Пунцовая кровь»«Белый пудель»«По ту сторону» 

Куприну было шесть лет, когда на Кудрикку, в дом, где он жил с матерью, явился навестить свою родственницу мальчик лет один­надцати, который знал разные цирковые номера. Это был впослед­ствии знаменитый клоун и дрессировщик Анатолий Владимирович Дуров. Маленький Анатолий где-то в заднем коридоре, чтобы никто не видел, показал Саше Куприну, как он умеет прыгать, кувыркать­ся, строить гримасы и говорить «чужим языком». Саша смотрел на него как на чудо. Легко представить, какое после этой встречи сильное желание самому стать цирковым артистом возникло у него.

Спустя несколько лет, воспитываясь в закрытых учебных заве­дениях, Куприн во время воскресных отпусков стремился не к до­машнему уюту, не к играм со сверстниками, а прежде всего в цирк или к зверям в Зоологический сад, где он мог бродить с утра до вечера, внимательно присматриваясь к повадкам животных.

В Румянцевском приюте, когда ему было десять лет, Куприна обуяла совершенно фантастическая мысль о том, что если очень быстро прыгать через веревку-скакалку, то можно взлететь на воздух.

Мальчик решил это проверить. Взобрался на гимнастический столб, замахал веревкой, прыгнул вниз, но полета, конечно, не по­лучилось. Саша лежал на земле и потирал ушибленную коленку. В уже почтенном возрасте Куприна увлекало жонглирование. Бу­дучи у него в гостях, можно было наблюдать во время обеда, как Александр Иванович через весь стол с большой точностью бросает пустую тарелку, а ее с такой же ловкостью подхватывает один из гостей,  конечно,   кто-нибудь из   профессиональных  жонглеров.

Друг Куприна Ф. Д. Батюшков в своих неопубликованных воспоминаниях рассказывает о том, что уже пожилой Куприн с большим увлечением и настойчивостью часами предавался у себя дома какому-нибудь чисто цирковому тренировочному занятию, на­пример накатыванию детского деревянного обруча на мелкую мо­нету, лежащую  на  полу шагах  в двадцати.

У Куприна было неважное зрение, и поэтому он вдвойне радо­вался каждому своему удачному выстрелу из мелкокалиберной винтовки.

2) не знаю, честно

3) 

За несколько веков до рождества Христова в самом центре Индостана существовал сильный, хотя и немногочисленный народ. Имя его изгладилось в истории, даже священные Веды не упоминают о нем ни одной строчкой. Но старые факиры, ревностные хранители преданий, говорят, что родоначальники этого народа, суровые и бесстрашные люди, пришли с далекого Запада и в короткое время покорили своей власти весь Индостан. Все раджи и князья Индостана платили им дань, а пленные рабы обрабатывали их землю. Они не знали ни роскоши, ни страха смерти, и это делало их непобедимыми. Этот могущественный народ поклонялся живому существу - женщине, которая называлась богиней смерти. Богиню смерти никто никогда не видал, кроме двух старейших жрецов. Они же и выбирали ее тайно изо всех красивейших девочек, не достигших еще четырехлетнего возраста, воспитывали ее и чудесными, одним им открытыми доводили ее красоту до сверхъестественного совершенства. Когда умирала одна богиня смерти, на место ее двое жрецов возводили тотчас же другую, но об этом знали только они. Народ верил, что богиня бессмертна и красота ее неувядаема.