Чехов был тогда еще Антошей Чехонте, а автор-рассказчик — маленьким гимназистом.
Летом мальчик со своим другом Женькой пропадает в Нескучном саду. Строили вигвамы, играли в индейцев. Потом перешли на эскимосов, занялись рыболовством в Мещанском саду на прудах (при Мещанском училище).
Карасей было очень много, ловились они хорошо. Женька отнес к букинисту латинский словарь и купил «дикобразово перо» — на карасей. И прикормку сделал особенную.
Добычу свою мальчишки сушили, растирали в порошок и делали из нее эскимосскую пищу — пеммикан.
Однажды на прикормленное место пришли воспитатель училища и какой-то голенастый незнакомец в чесучовом пиджачке — сразу видно: мастер рыбной ловли. Совсем молодой, лицо простое, усики, приятный басок. Таскает он карасей — одного больше другого.
Женька сердит: они с приятелем прикормили, а чужие пользуются, да еще лучшее место заняли.
Мальчишки уселись под ветлами, леска-то и запуталась в ветках, и «дикобразово перо» тоже. Незнакомец пригласил их устраиваться рядом — места на всех хватит.
Разговорились. Незнакомец проявил большое знание индейской жизни, он и про пеммикан знал, и «трубку мира» с мальчишками выкурил: «Отныне моя леска — твоя леска, твоя прикормка — моя прикормка, мои караси — твои караси», — и отдал^мальчишкам своих карасей.
А Женька прямо в брюках и рубахе, сняв только сапоги, бросился в воду с ножом в зубах и срезал ту ветку, где запуталось «дикобразово перо». Эту ценность подарили незнакомцу. Он прижал перо к сердцу и уложил в карман.
А потом пришел Сашка Веревкин, чей отец был училищным инспектором, и рассказал, что незнакомец этот пишет в газетах, а подписывается для смеха — Антоша Чехонте.
«Многого мы не понимали, но сердце нам что-то говорило. Не понимали, что наш «бледнолицый брат» был поистине нашим братом в бедной и неуютной жизни и старался ее наполнить. Я теперь вспоминаю один из его рассказов, — «Монтигомо Ястребиный коготь» — так, кажется?»
Чехов был тогда еще Антошей Чехонте, а автор-рассказчик — маленьким гимназистом.
Летом мальчик со своим другом Женькой пропадает в Нескучном саду. Строили вигвамы, играли в индейцев. Потом перешли на эскимосов, занялись рыболовством в Мещанском саду на прудах (при Мещанском училище).
Карасей было очень много, ловились они хорошо. Женька отнес к букинисту латинский словарь и купил «дикобразово перо» — на карасей. И прикормку сделал особенную.
Добычу свою мальчишки сушили, растирали в порошок и делали из нее эскимосскую пищу — пеммикан.
Однажды на прикормленное место пришли воспитатель училища и какой-то голенастый незнакомец в чесучовом пиджачке — сразу видно: мастер рыбной ловли. Совсем молодой, лицо простое, усики, приятный басок. Таскает он карасей — одного больше другого.
Женька сердит: они с приятелем прикормили, а чужие пользуются, да еще лучшее место заняли.
Мальчишки уселись под ветлами, леска-то и запуталась в ветках, и «дикобразово перо» тоже. Незнакомец пригласил их устраиваться рядом — места на всех хватит.
Разговорились. Незнакомец проявил большое знание индейской жизни, он и про пеммикан знал, и «трубку мира» с мальчишками выкурил: «Отныне моя леска — твоя леска, твоя прикормка — моя прикормка, мои караси — твои караси», — и отдал^мальчишкам своих карасей.
А Женька прямо в брюках и рубахе, сняв только сапоги, бросился в воду с ножом в зубах и срезал ту ветку, где запуталось «дикобразово перо». Эту ценность подарили незнакомцу. Он прижал перо к сердцу и уложил в карман.
А потом пришел Сашка Веревкин, чей отец был училищным инспектором, и рассказал, что незнакомец этот пишет в газетах, а подписывается для смеха — Антоша Чехонте.
«Многого мы не понимали, но сердце нам что-то говорило. Не понимали, что наш «бледнолицый брат» был поистине нашим братом в бедной и неуютной жизни и старался ее наполнить. Я теперь вспоминаю один из его рассказов, — «Монтигомо Ястребиный коготь» — так, кажется?»