рассказчик любит наведываться под липино, верстах в двадцати пяти от его дома. там на реке — большой омут, который избегали даже гуси. в этом месте рыбачит только старый, израненный, прошедший войну перевозчик акимыч.
вновь посетив родные места, рассказчик снова встречает старого перевозчика. он сильно взволнован и, держа в руках лопату, стремительно направляется к школе, неподалёку от которой, возле дороги, лежит кукла с выдавленными глазами и ожогов от сигарет на месте носа и тех местах, что раньше были прикрыты трусиками.
акимычу трудно видеть такие издевательства над куклой. он насмотрелся подобного на войне: «вроде и понимаешь: кукла. да, ведь облик-то человеческий».
кроме того, старику кажется странным равнодушие людей, которые спокойно проходят мимо и не обращают никакого внимания на истерзанную куклу.
акимыч выкапывает небольшую яму и хоронит куклу, совсем как человека. с болью в голосе он говорит: «всего не ».
рассказчик любит наведываться под липино, верстах в двадцати пяти от его дома. там на реке — большой омут, который избегали даже гуси. в этом месте рыбачит только старый, израненный, прошедший войну перевозчик акимыч.
вновь посетив родные места, рассказчик снова встречает старого перевозчика. он сильно взволнован и, держа в руках лопату, стремительно направляется к школе, неподалёку от которой, возле дороги, лежит кукла с выдавленными глазами и ожогов от сигарет на месте носа и тех местах, что раньше были прикрыты трусиками.
акимычу трудно видеть такие издевательства над куклой. он насмотрелся подобного на войне: «вроде и понимаешь: кукла. да, ведь облик-то человеческий».
кроме того, старику кажется странным равнодушие людей, которые спокойно проходят мимо и не обращают никакого внимания на истерзанную куклу.
акимыч выкапывает небольшую яму и хоронит куклу, совсем как человека. с болью в голосе он говорит: «всего не ».