Тютчев и Фет, обусловившие развитие русской поэзии второй половины XIX века, вошли в литературу как поэты «чистого искусства», выражающие в своем творчестве романтическое понимание духовной жизни человека и природы. Продолжая традиции русских писателей-романтиков первой половины XIX века (Жуковского и раннего Пушкина) и немецкой романтической культуры, их лирика была посвящена философско-психологическим проблемам.
Отличительной особенностью лирики этих двух поэтов явилось то, что она характеризовалась глубиной анализа душевных переживаний человека. Так, сложный внутренний мир лирических героев Тютчева и Фета во многом схож.
Лирический герой — это образ того героя в лирическом произведении, переживания, мысли и чувства которого отражены в нем. Он отнюдь не идентичен образу автора, хотя и отражает его личные переживания, связанные с теми или иными событиями его жизни, с его отношением к природе, общественной деятельности, людям. Своеобразие мироощущения, миропонимания поэта, его интересы, особенности характера находят соответственное выражение в форме, в стиле его произведений. Лирический герой отражает те или иные характерные черты людей своего времени, своего класса, оказывая огромное влияние на формирование духовного мира читателя.
Как в поэзии Фета, так и Тютчева, природа соединяет два плана: .внешне пейзажный и внутренне психологический. Эти параллели оказываются взаимосвязанными: описание органического мира плавно переходит в описание внутреннего мира лирического героя.
Традиционным для русской литературы является отождествление картин природы с определенными настроениями человеческой души. Этот прием образного параллелизма широко использовали Жуковский, Пушкин, Лермонтов. Эту же традицию продолжили Фет и Тютчев.
Так, Тютчев применяет прием олицетворения природы, который необходим поэту, чтобы показать неразрывную связь органического мира с жизнью человека. Часто его стихи о природе содержат раздумья о судьбе человека. Пейзажная лирика Тютчева приобретает философское содержание.
В молодости Лукерья была первой красавицей, заводилой, певуньей, плясуньей. "Я Лукерья... Помните, что хороводы у матушки у вашей в водила... помните, я еще запевалой была?" Она тонко чувствовала красоту природы, пенье соловья приводило ее в восторг: "Вот раз ночью... уж и до зари недалеко... а мне не спится: соловей в саду таково удивительно поет сладко!.. Не вытерпела я, встала и вышла на крыльцо его послушать." Рассказ о своем увечьи она вела просто, без страдальческих интонаций: "Изумляло меня собственно то, что она рассказ свой вела почти весело, без охов и вздохов, нисколько не жалуясь и не напрашиваясь на участие." Лукерья спокойно принимает свою судьбу и с пониманием относится к предательству своего любимого Василия:" И какая уж я ему могла быть подруга? А жену он нашел себе хорошую, добрую, и детки у них есть." Даже в своем теперешнем положении Лукерья сохранила чувство благодарности к людям: "Ну, девочка тут есть, сиротка; нет, нет — да и наведается ей." Лукерья по-прежнему любит природу, цветы: "...большая я до них охотница, до цветов-то. Садовых у нас нет, — были, да перевелись. Но ведь и полевые цветы хороши, пахнут еще лучше садовых. Вот хоть бы ландыш... на что приятнее!" Лукерья очень больна, но она находит в себе силы думать о тех, кому еще хуже, чем ей: "А у иного и пристанища нет! А иной — слепой или глухой!" Лукерья даже видит преимущества своего положения: "Хоть бы то взять: иной здоровый человек очень легко согрешить может; а от меня сам грех отошел". Для неё главное - ничем не согрешить, она сочувствует здоровым людям, потому что у них много соблазнов согрешить. Лукерья умеет находить радости даже в своей жизни тяжело больного одинокого человека: "...чую, что жива, дышу — и вся я тут. Смотрю, слушаю. Пчелы на пасеке жужжат да гудят; голубь на крышу сядет и заворкует; курочка-наседочка зайдет с цыплятами крошек поклевать; а то воробей залетит или бабочка — мне очень приятно. В поза году так даже ласточки вон там в углу гнездо себе свили и детей вывели. Уж как же оно было занятно!" Болезнь сделала Лукерью философом: "Сам себе человек Вы вот не поверите — а лежу я иногда так-то одна... и словно никого в целом свете, кроме меня, нету. Только одна я — живая!" Она никому не позволяет себя жалеть: "А вы меня не слишком жалейте, право! Я вам, например, что скажу: я иногда и теперь... Вы ведь помните, какая я была в свое время веселая? Бой-девка!.. так знаете что? Я и теперь песни пою." Находясь в тяжелом состоянии, будучи бедной и больной, Лукерья меньше всего думает о себе, ей близки беды ее односельчан: "Ничего мне не нужно; всем довольна, слава богу, — с величайшим усилием, но умиленно произнесла она. — Дай бог всем здоровья! А вот вам бы, барин, матушку вашу уговорить — крестьяне здешние бедные — хоть бы малость оброку с них она сбавила! Земли у них недостаточно, угодий нет... Они бы за вас богу А мне ничего не нужно — всем довольна."
А "обычные люди" в деревне считали, что Лукерья так была наказана за свои грехи. Им бы, здоровым и крепким, поучиться любви, терпению, снисходительности, стоицизму у этой удивительной женщины-страдалицы.
Отличительной особенностью лирики этих двух поэтов явилось то, что она характеризовалась глубиной анализа душевных переживаний человека. Так, сложный внутренний мир лирических героев Тютчева и Фета во многом схож.
Лирический герой — это образ того героя в лирическом произведении, переживания, мысли и чувства которого отражены в нем. Он отнюдь не идентичен образу автора, хотя и отражает его личные переживания, связанные с теми или иными событиями его жизни, с его отношением к природе, общественной деятельности, людям. Своеобразие мироощущения, миропонимания поэта, его интересы, особенности характера находят соответственное выражение в форме, в стиле его произведений. Лирический герой отражает те или иные характерные черты людей своего времени, своего класса, оказывая огромное влияние на формирование духовного мира читателя.
Как в поэзии Фета, так и Тютчева, природа соединяет два плана: .внешне пейзажный и внутренне психологический. Эти параллели оказываются взаимосвязанными: описание органического мира плавно переходит в описание внутреннего мира лирического героя.
Традиционным для русской литературы является отождествление картин природы с определенными настроениями человеческой души. Этот прием образного параллелизма широко использовали Жуковский, Пушкин, Лермонтов. Эту же традицию продолжили Фет и Тютчев.
Так, Тютчев применяет прием олицетворения природы, который необходим поэту, чтобы показать неразрывную связь органического мира с жизнью человека. Часто его стихи о природе содержат раздумья о судьбе человека. Пейзажная лирика Тютчева приобретает философское содержание.
Она тонко чувствовала красоту природы, пенье соловья приводило ее в восторг: "Вот раз ночью... уж и до зари недалеко... а мне не спится: соловей в саду таково удивительно поет сладко!.. Не вытерпела я, встала и вышла на крыльцо его послушать."
Рассказ о своем увечьи она вела просто, без страдальческих интонаций: "Изумляло меня собственно то, что она рассказ свой вела почти весело, без охов и вздохов, нисколько не жалуясь и не напрашиваясь на участие."
Лукерья спокойно принимает свою судьбу и с пониманием относится к предательству своего любимого Василия:" И какая уж я ему могла быть подруга? А жену он нашел себе хорошую, добрую, и детки у них есть."
Даже в своем теперешнем положении Лукерья сохранила чувство благодарности к людям: "Ну, девочка тут есть, сиротка; нет, нет — да и наведается ей."
Лукерья по-прежнему любит природу, цветы: "...большая я до них охотница, до цветов-то. Садовых у нас нет, — были, да перевелись. Но ведь и полевые цветы хороши, пахнут еще лучше садовых. Вот хоть бы ландыш... на что приятнее!"
Лукерья очень больна, но она находит в себе силы думать о тех, кому еще хуже, чем ей: "А у иного и пристанища нет! А иной — слепой или глухой!"
Лукерья даже видит преимущества своего положения: "Хоть бы то взять: иной здоровый человек очень легко согрешить может; а от меня сам грех отошел". Для неё главное - ничем не согрешить, она сочувствует здоровым людям, потому что у них много соблазнов согрешить.
Лукерья умеет находить радости даже в своей жизни тяжело больного одинокого человека: "...чую, что жива, дышу — и вся я тут. Смотрю, слушаю. Пчелы на пасеке жужжат да гудят; голубь на крышу сядет и заворкует; курочка-наседочка зайдет с цыплятами крошек поклевать; а то воробей залетит или бабочка — мне очень приятно. В поза году так даже ласточки вон там в углу гнездо себе свили и детей вывели. Уж как же оно было занятно!"
Болезнь сделала Лукерью философом: "Сам себе человек Вы вот не поверите — а лежу я иногда так-то одна... и словно никого в целом свете, кроме меня, нету. Только одна я — живая!"
Она никому не позволяет себя жалеть: "А вы меня не слишком жалейте, право! Я вам, например, что скажу: я иногда и теперь... Вы ведь помните, какая я была в свое время веселая? Бой-девка!.. так знаете что? Я и теперь песни пою."
Находясь в тяжелом состоянии, будучи бедной и больной, Лукерья меньше всего думает о себе, ей близки беды ее односельчан: "Ничего мне не нужно; всем довольна, слава богу, — с величайшим усилием, но умиленно произнесла она. — Дай бог всем здоровья! А вот вам бы, барин, матушку вашу уговорить — крестьяне здешние бедные — хоть бы малость оброку с них она сбавила! Земли у них недостаточно, угодий нет... Они бы за вас богу А мне ничего не нужно — всем довольна."
А "обычные люди" в деревне считали, что Лукерья так была наказана за свои грехи. Им бы, здоровым и крепким, поучиться любви, терпению, снисходительности, стоицизму у этой удивительной женщины-страдалицы.