Рассказик, сочиненный И. Буниным в апреле 1924 года, незамысловат. Но он не относится к тем, что все мы знаем наизусть и привыкли о них рассуждать, полемизировать и собственное (порой из учебников вычитанное) мнение высказывать. Поэтому стоит привести 2-строчный пересказ.
Итак, зима, ночь, отдельно стоящий, вдали от деревни, хутор. Вьюжит уже почти неделю, все замело, за доктором послать нельзя. В доме — барыня с малолетним сыном, да несколько слуг. Мужчин (почему-то, причины не ясны из текста) нет. Я говорю о мужчинах-дворянах. Муж барыни или отец принять решение, что-то серьезное сделать. С женщины — что же возьмешь?
Есть, правда, Нефед. По-видимому, крестьянин, скорее всего — уже немолодой, одинокий. Бобыль. Отметая все лишнее, всю шелуху с текста сдувая, Бунин оставляет лишь остов, главное, идею.
Этот Нефед — главное действующее лицо кратчайшего, эмоционально напряженного рассказа «Лапти».
Вернемся к пересказу. Мальчик болеет. У него жар, бред, и совершенно нечем. Ребенок просит у матери какие-то «красные лапти». Та, и так на грани нервного срыва от безысходности и бес от страшной снежной бури, от оторванности от мира, не понимает, о каких лаптях идет речь. Она в состоянии лишь молиться да в грудь себя бить, свечки зажигать да плакать. Но ребенку от всех этих манипуляций ничуть не лучше.
Узнав про желание малыша, который уже, видно, при смерти, Нефед решает идти в лавку, в деревню, за 6 верст. «Доехать нельзя», но пешком, возможно, получится. Только ещё отправляясь «в поход», старик (мне почему-то видится Нефед стариком, с окладистой деревенской бородой, в онучах, веревкой подпоясанный — несколько нарочитый и символический киношный персонаж) уже не уверен в благоприятном исходе путешествия. И все же он не раздумывает, не сомневается. Раз хочет мальчонка лаптей красных, их нужно достать. Цена значения не имеет.
Поскольку красных лаптей никто не плетет, нужно раздобыть ещё пузырек «фуксину» и собственноручно обычные детские лапти выкрасить.
И вот Нефед, «ни слова не говоря», накинув полушубок, уходит в ночь. Во вьюгу и навстречу своей смерти. Быстрой, но страшной.
Через несколько строк рассказа мужики уже везут его обратно, на хутор, в телеге. Обледенелого, белого, ужасного. С лаптями и фуксином за пазухой. На этом повествование кончается.
Я не стану распространяться о том, как велик и добр, силен духом и бесстрашен простой русский люд. Поскольку о мужиках Бунин писал много и разнообразно. Не все они так уж у него хороши.
Меня поразило противопоставление этой барыни-мамаши постороннему для мальчика человеку, слуге. Мать бездействует, она заранее смирилась с возможностью смерти собственного сына (единственного, поскольку упоминаний о других детях в рассказе не имеется). «Верно, и не выживет», — говорит она, уже готовая оплакивать малыша и утешать себя тем, что «господь лучших прибирает». А старик — делает. С медицинской точки зрения, его подвиг не выздороветь больному. Но бывает так, что мелочь какая-то психологически излечению.
И за эту «мелочь» Нефед готов отдать свою единственную жизнь…
Итак, зима, ночь, отдельно стоящий, вдали от деревни, хутор. Вьюжит уже почти неделю, все замело, за доктором послать нельзя. В доме — барыня с малолетним сыном, да несколько слуг. Мужчин (почему-то, причины не ясны из текста) нет. Я говорю о мужчинах-дворянах. Муж барыни или отец принять решение, что-то серьезное сделать. С женщины — что же возьмешь?
Есть, правда, Нефед. По-видимому, крестьянин, скорее всего — уже немолодой, одинокий. Бобыль. Отметая все лишнее, всю шелуху с текста сдувая, Бунин оставляет лишь остов, главное, идею.
Этот Нефед — главное действующее лицо кратчайшего, эмоционально напряженного рассказа «Лапти».
Вернемся к пересказу. Мальчик болеет. У него жар, бред, и совершенно нечем. Ребенок просит у матери какие-то «красные лапти». Та, и так на грани нервного срыва от безысходности и бес от страшной снежной бури, от оторванности от мира, не понимает, о каких лаптях идет речь. Она в состоянии лишь молиться да в грудь себя бить, свечки зажигать да плакать. Но ребенку от всех этих манипуляций ничуть не лучше.
Узнав про желание малыша, который уже, видно, при смерти, Нефед решает идти в лавку, в деревню, за 6 верст. «Доехать нельзя», но пешком, возможно, получится. Только ещё отправляясь «в поход», старик (мне почему-то видится Нефед стариком, с окладистой деревенской бородой, в онучах, веревкой подпоясанный — несколько нарочитый и символический киношный персонаж) уже не уверен в благоприятном исходе путешествия. И все же он не раздумывает, не сомневается. Раз хочет мальчонка лаптей красных, их нужно достать. Цена значения не имеет.
Поскольку красных лаптей никто не плетет, нужно раздобыть ещё пузырек «фуксину» и собственноручно обычные детские лапти выкрасить.
И вот Нефед, «ни слова не говоря», накинув полушубок, уходит в ночь. Во вьюгу и навстречу своей смерти. Быстрой, но страшной.
Через несколько строк рассказа мужики уже везут его обратно, на хутор, в телеге. Обледенелого, белого, ужасного. С лаптями и фуксином за пазухой. На этом повествование кончается.
Я не стану распространяться о том, как велик и добр, силен духом и бесстрашен простой русский люд. Поскольку о мужиках Бунин писал много и разнообразно. Не все они так уж у него хороши.
Меня поразило противопоставление этой барыни-мамаши постороннему для мальчика человеку, слуге. Мать бездействует, она заранее смирилась с возможностью смерти собственного сына (единственного, поскольку упоминаний о других детях в рассказе не имеется). «Верно, и не выживет», — говорит она, уже готовая оплакивать малыша и утешать себя тем, что «господь лучших прибирает». А старик — делает. С медицинской точки зрения, его подвиг не выздороветь больному. Но бывает так, что мелочь какая-то психологически излечению.
И за эту «мелочь» Нефед готов отдать свою единственную жизнь…