«Дьяконов сын, семинарист, приехавший в село к родителям на каникулы, проснулся однажды в темную жаркую ночь от жестокого телесного возбуждения и, полежав, распалил себя еще больше воображением: днем, перед обедом, подсматривал из прибрежного лозняка над заводью речки, как приходили туда с работы девки и, сбрасывая с потных белых тел через голову рубашки, с шумом и хохотом, задирая лица, выгибая спины, кидались в горячо блестевшую воду; потом, не владея собой, встал, прокрался в темноте через сенцы в кухню, где было черно и жарко, как в топленой печи, нашарил, протягивая вперед руки, нары, на которых спала кухарка, нищая, безродная девка, слывшая дурочкой, и она, от страха, даже не крикнула. …»
Москва усилила давление на Новгородскую республику. В 1456 году произошла первая скоротечная война, возникшая из за того, что Новгород дал убежище князю Дмитрию Шемяке (начало XV века — 17 июля 1453), продолжателю дела Дмитрия Донского (1350-1389). Шемяка пытался дать отпор татарам, привезенными на Русь Василием II Тёмным (1415-1462) в 1445 году. Войну Новгород проиграл, и новгородцы, пытаясь отстоять свою независимость, пригласили на княжение литовского князя Михаила Олельковича (умер в 1481) и вели переговоры с польским королём Казимиром IV (1427-1492) о взаимной поддержке на случай войны с Иваном III.
Иван III пытался повлиять на Новгород через представителей церкви. Митрополит упрекал новгородцев в предательстве и требовал отказаться от «латинского государства», но вмешательство церкви только усилило разногласия и политическую борьбу в Новгороде, в котором победила группа бояр во главе с Марфой Борецкой («Марфой Посадницей»), женой новгородского посадник Исаака Борецкого. Действия новгородцев были расценены в Москве как «измена православию».
В 1471 году Иван III объявил «Крестовый поход» против Новгорода, обвинив новгородцев в вероотступничестве. По словам профессора Руслана Скрынникова, «в глазах московских книжников только монархические порядки были естественными и законными, тогда как вечевая демократия представлялась дьявольской прелестью. Решение Новгорода отстаивать свою независимость любой ценой они постарались изобразить как заговор бояр Борецких, нанявших “шильников” и привлекших на свою сторону чернь. Само вече, под пером московского писателя, превратилось в беззаконное скопище “злых смердов” и “безыменитых мужиков”».
«Дьяконов сын, семинарист, приехавший в село к родителям на каникулы, проснулся однажды в темную жаркую ночь от жестокого телесного возбуждения и, полежав, распалил себя еще больше воображением: днем, перед обедом, подсматривал из прибрежного лозняка над заводью речки, как приходили туда с работы девки и, сбрасывая с потных белых тел через голову рубашки, с шумом и хохотом, задирая лица, выгибая спины, кидались в горячо блестевшую воду; потом, не владея собой, встал, прокрался в темноте через сенцы в кухню, где было черно и жарко, как в топленой печи, нашарил, протягивая вперед руки, нары, на которых спала кухарка, нищая, безродная девка, слывшая дурочкой, и она, от страха, даже не крикнула. …»
Москва усилила давление на Новгородскую республику. В 1456 году произошла первая скоротечная война, возникшая из за того, что Новгород дал убежище князю Дмитрию Шемяке (начало XV века — 17 июля 1453), продолжателю дела Дмитрия Донского (1350-1389). Шемяка пытался дать отпор татарам, привезенными на Русь Василием II Тёмным (1415-1462) в 1445 году. Войну Новгород проиграл, и новгородцы, пытаясь отстоять свою независимость, пригласили на княжение литовского князя Михаила Олельковича (умер в 1481) и вели переговоры с польским королём Казимиром IV (1427-1492) о взаимной поддержке на случай войны с Иваном III.
Иван III пытался повлиять на Новгород через представителей церкви. Митрополит упрекал новгородцев в предательстве и требовал отказаться от «латинского государства», но вмешательство церкви только усилило разногласия и политическую борьбу в Новгороде, в котором победила группа бояр во главе с Марфой Борецкой («Марфой Посадницей»), женой новгородского посадник Исаака Борецкого. Действия новгородцев были расценены в Москве как «измена православию».
В 1471 году Иван III объявил «Крестовый поход» против Новгорода, обвинив новгородцев в вероотступничестве. По словам профессора Руслана Скрынникова, «в глазах московских книжников только монархические порядки были естественными и законными, тогда как вечевая демократия представлялась дьявольской прелестью. Решение Новгорода отстаивать свою независимость любой ценой они постарались изобразить как заговор бояр Борецких, нанявших “шильников” и привлекших на свою сторону чернь. Само вече, под пером московского писателя, превратилось в беззаконное скопище “злых смердов” и “безыменитых мужиков”».