Лермонтов и Кавказ. Очень особая и очень неоднозначная тема. Меня всегда удивляло, что за исследование этого периода творчества свободолюбивого поэта брались люди или не знающие Кавказ, или не понимающие Лермонтова. Обратите внимание, в каждом аборигене он прежде всего выделял его дикое свободолюбие и независимость - он видел в них то, чего был лишен сам. Он один из немногих русских писателей, кто пытался понять душу тех, кого описывает. Видимо времени не хватило. Помните Казбича? Как звучит имя? Патриархально-величаво, сын - Казба. Так воспринимается русским ухом. На самом деле это звучит еще величавее - Казбек, как вторая по высоте гора Кавказа. Просто в кабардинском языке, звук "К" в конце произносится как "Ч". Вот из таких мелочей складывается понимание Кавказа. И с Мцыри я в сомнениях, Осознанно дал герою это имя Михаил Юрьевич, или не очень. Ведь Мцхет самоназвание древней столицы Грузии. Лермонтов сам же дает перевод, что Мцыри - это послушник, "неслужащий монах". Начинается все с описания Грузии, цветущей "за гранью дружеских штыков" России и ее столицы, которую обнимают струи Арагвы и Куры. Проезжая через Тифлис, русский генерал оставляет в монастыре плененного в горном ауле мальчика, который по пути заболел. Со временем дичащийся людей мальчик забывает свой язык начинает говорить на грузинском и даже готовится к постригу. Но, накануне пропадает. Его, истощенного и без памяти приносят в монастырь. Мапьчик приходит в себя, но отказывается есть, и не общается ни с кем. Монахи понимают, что он торопит свою смерть и посылают к нему монаха, который выходил его в первый раз и на самом деле любил мальчика. Тот вскоре узнает, что мальчик, давший некогда себе обет вернутся в свой аул, запомнил дорогу и пытался сдержать свое слово. Его целеустремленность и воля были так крепки, что встретившись ночью с барсом, безоружный мальчик победил его и продолжил свой путь. Просто невероятно, как пришлый Лермонтов понял это, но он понял основное в человеке с Кавказа - совершая любой поступок, Мцыри примеривает его к обычаям своего аула. Вот и победив барса, он говорит себе, что вероятно в своем ауле он был бы не из последних удальцов. Его стремление так велико, что проснулась память, он вспомнил свой аул, лица родных. Но он заблудился и совершив большой круг вернулся снова к монастырю. У каждого раба есть два стража - внешний, - это другие люди и правила, силы которые принуждают следовать этим правилам. Легко преодолев внешнего стража - монахов и монастырь, Мцыри попал под воздействие внутреннего стража - созданного воспитанием рабства души. Мцыри осознает, что он не заблудился, внутренний страж, - рабство души оказался сильнее его воли к свободе. Именно это понимание дает ему основание и волю покончить с жизнью, что бы не жить рабом. Мальчик умирает, попросив его похоронить так, что бы ветер с гор мог иногда доносить до него обрывок родной речи, а не только горную прохладу. Вот написал и ощущаю себя варваром, - стихи нельзя пересказывать, это как малярной кистью рисовать Джоконду, получится грубо и не похоже. Стихи надо читать, потому что кроме простого повествования в стихах есть красота недосказанности, многозначность и величие. Вот отрывок из боя с барсом, помню, этот отрывок заучили все мальчики моего класса.
Я ждал. И вот в тени ночной Врага почуял он, и вой Протяжный, жалобный как стон Раздался вдруг... и начал он Сердито лапой рыть песок, Встал на дыбы, потом прилег, И первый бешеный скачок Мне страшной смертью грозил... Но я его предупредил. Удар мой верен был и скор. Надежный сук мой, как топор, Широкий лоб его рассек... Он застонал, как человек, И опрокинулся. Но вновь, Хотя лила из раны кровь Густой, широкою волной, Бой закипел, смертельный бой! Ко мне он кинулся на грудь: Но в горло я успел воткнуть И там два раза повернуть Мое оружье... Он завыл, Рванулся из последних сил, И мы, сплетясь, как пара змей, Обнявшись крепче двух друзей, Упали разом, и во мгле Бой продолжался на земле. И я был страшен в этот миг; Как барс пустынный, зол и дик, Я пламенел, визжал, как он; Как будто сам я был рожден В семействе барсов и волков Под свежим пологом лесов. Казалось, что слова людей Забыл я - и в груди моей Родился тот ужасный крик, Как будто с детства мой язык К иному звуку не привык... Но враг мой стал изнемогать, Метаться, медленней дышать, Сдавил меня в последний раз... Зрачки его недвижных глаз Блеснули грозно - и потом Закрылись тихо вечным сном; Но с торжествующим врагом Он встретил смерть лицом к лицу, Как в битве следует бойцу! ..
Начинается все с описания Грузии, цветущей "за гранью дружеских штыков" России и ее столицы, которую обнимают струи Арагвы и Куры. Проезжая через Тифлис, русский генерал оставляет в монастыре плененного в горном ауле мальчика, который по пути заболел. Со временем дичащийся людей мальчик забывает свой язык начинает говорить на грузинском и даже готовится к постригу. Но, накануне пропадает. Его, истощенного и без памяти приносят в монастырь. Мапьчик приходит в себя, но отказывается есть, и не общается ни с кем. Монахи понимают, что он торопит свою смерть и посылают к нему монаха, который выходил его в первый раз и на самом деле любил мальчика. Тот вскоре узнает, что мальчик, давший некогда себе обет вернутся в свой аул, запомнил дорогу и пытался сдержать свое слово. Его целеустремленность и воля были так крепки, что встретившись ночью с барсом, безоружный мальчик победил его и продолжил свой путь. Просто невероятно, как пришлый Лермонтов понял это, но он понял основное в человеке с Кавказа - совершая любой поступок, Мцыри примеривает его к обычаям своего аула. Вот и победив барса, он говорит себе, что вероятно в своем ауле он был бы не из последних удальцов. Его стремление так велико, что проснулась память, он вспомнил свой аул, лица родных. Но он заблудился и совершив большой круг вернулся снова к монастырю. У каждого раба есть два стража - внешний, - это другие люди и правила, силы которые принуждают следовать этим правилам. Легко преодолев внешнего стража - монахов и монастырь, Мцыри попал под воздействие внутреннего стража - созданного воспитанием рабства души. Мцыри осознает, что он не заблудился, внутренний страж, - рабство души оказался сильнее его воли к свободе. Именно это понимание дает ему основание и волю покончить с жизнью, что бы не жить рабом. Мальчик умирает, попросив его похоронить так, что бы ветер с гор мог иногда доносить до него обрывок родной речи, а не только горную прохладу.
Вот написал и ощущаю себя варваром, - стихи нельзя пересказывать, это как малярной кистью рисовать Джоконду, получится грубо и не похоже. Стихи надо читать, потому что кроме простого повествования в стихах есть красота недосказанности, многозначность и величие.
Вот отрывок из боя с барсом, помню, этот отрывок заучили все мальчики моего класса.
Я ждал. И вот в тени ночной
Врага почуял он, и вой
Протяжный, жалобный как стон
Раздался вдруг... и начал он
Сердито лапой рыть песок,
Встал на дыбы, потом прилег,
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертью грозил...
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор.
Надежный сук мой, как топор,
Широкий лоб его рассек...
Он застонал, как человек,
И опрокинулся.
Но вновь,
Хотя лила из раны кровь
Густой, широкою волной,
Бой закипел, смертельный бой!
Ко мне он кинулся на грудь:
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье... Он завыл,
Рванулся из последних сил,
И мы, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом, и во мгле
Бой продолжался на земле.
И я был страшен в этот миг;
Как барс пустынный, зол и дик,
Я пламенел, визжал, как он;
Как будто сам я был рожден
В семействе барсов и волков
Под свежим пологом лесов.
Казалось, что слова людей
Забыл я - и в груди моей
Родился тот ужасный крик,
Как будто с детства мой язык
К иному звуку не привык...
Но враг мой стал изнемогать,
Метаться, медленней дышать,
Сдавил меня в последний раз...
Зрачки его недвижных глаз
Блеснули грозно - и потом
Закрылись тихо вечным сном;
Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу! ..