Любовь, которая заведомо не может быть счастливой, вспыхнула в сердцах двух людей. До времени мы можем догадываться об этой тайной страсти лишь на основании литературных реминисценций. Для внимательного читателя этого оказывается достаточно. Мы видим, как мучительно для девушки признать свою капитуляцию перед лицом пробудившегося чувства. Чтение «На холмах Грузии…» Зинаида сопровождает словами «что не любить оно (сердце) не может – и хотело бы, да не может!» Слушая трескучие фразы поэмы Майданова, героиня не смогла скрыть своего волнения. «Боже мой! Она полюбила!» – впервые подозревает Володя.
Влюбленная Зинаида оказывается талантливой поэтессой, автором своеобразных живых импровизаций. На пороге своей любви она предлагает сюжет для поэмы из времен Древней Греции и Рима. Княжна придает своим чувствам античную одержимость: «Вакханки зовут к себе девушек в лодке… И вот вдруг одна из них тихо поднимается… Она перешагнула край лодки, вакханки ее окружили, умчали в ночь, в темноту…»
Источником стихотворения является рассказ о смерти Репнина в «Истории Иоанна Грозного» А. М. Курбского: «Упившись начал со скоморохами в машкарах плясати, и сущие пирующие с ним; видев же сие бесчиние, он, муж нарочитый и благородный, начал плакати и глаголати ему: "Иже недостоин ти, о царю христианский, таковых творити". Он же начал нудити его, глаголюще: "Веселись и играй с нами",- и, взявши машкару, класти начал на лице его; он же отверже ю и потоптал, и рече: "Не буди ми ее безумие и бесчиние сотворити, в советническом чину сущу мужу!" Царь же ярости исполнився, отогнал его от очей своих, и по коликих днях потом, в день недельный, на всенощном, бдению стоящу ему в церкви... повелел воинам бесчеловечным и лютым заклати его, близу самого олтаря стояща, аки агнца божия неповинного» («Сказания князя Курбского», ч. 1, СПб. 1833, стр. 120-121).
Без отдыха пирует с дружиной удалой
Иван Васильич Грозный под матушкой-Москвой.
Ковшами золотыми столов блистает ряд,
Разгульные за ними опричники сидят.
С вечерни 1 льются вины на царские ковры,
Поют ему с полночи лихие гусляры,
«Да здравствуют тиуны 4 , опричники мои!
Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!
Себе личину, други, пусть каждый изберет,
Я первый открываю веселый хоровод,
За мной, мои тиуны, опричники мои!
Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!»
И все подъяли кубки. Не поднял лишь один;
Один не поднял кубка, Михайло князь Репнин.
«О царь! забыл ты Бога, свой сан ты, царь, забыл!
Опричниной на горе престол свой окружил!
Рассыпь державным словом детей бесовских рать!
Тебе ли, властелину, здесь в машкаре 5 плясать!»
Но царь, нахмуря брови: «В уме ты, знать, ослаб
Или хмелен не в меру? Молчи, строптивый раб!
Не возражай ни слова и машкару надень -
Или клянусь, что прожил ты свой последний день!»
Тут встал и поднял кубок Репнин, правдивый князь:
«Опричнина да сгинет! - он рек, перекрестясь. -
Да здравствует во веки наш православный царь!
Да правит человеки, как правил ими встарь!
Да презрит, как измену, бесстыдной лести глас!
Личины ж не надену я в мой последний час!»
Он молвил и ногами личину растоптал;
Из рук его на землю звенящий кубок пал...
«Умри же, дерзновенный!» - царь вскрикнул, разъярясь,
И пал, жезлом пронзенный, Репнин, правдивый князь.
И вновь подъяты кубки, ковши опять звучат,
За длинными столами опричники шумят,
И смех их раздается, и пир опять кипит,
Но звон ковшей и кубков царя не веселит:
«Убил, убил напрасно я верного слугу,
Вкушать веселье ныне я боле не могу!»
Напрасно льются вины на царские ковры,
Поют царю напрасно лихие гусляры,
Поют потехи брани, дела былых времен,
И взятие Казани, и Астрахани плен.
1 С вечерни - с вечерней церковной молитвы.
2 Личина - маска.
3 Кравчий - боярин, ведавший царским столом, едой, винами и напитками, а также распорядитель стола; придворный чин XV-XVIII веков.
4 Тиуны - наименование должностных лиц; здесь: верные слуги.
во так как то
Объяснение:
Любовь, которая заведомо не может быть счастливой, вспыхнула в сердцах двух людей. До времени мы можем догадываться об этой тайной страсти лишь на основании литературных реминисценций. Для внимательного читателя этого оказывается достаточно. Мы видим, как мучительно для девушки признать свою капитуляцию перед лицом пробудившегося чувства. Чтение «На холмах Грузии…» Зинаида сопровождает словами «что не любить оно (сердце) не может – и хотело бы, да не может!» Слушая трескучие фразы поэмы Майданова, героиня не смогла скрыть своего волнения. «Боже мой! Она полюбила!» – впервые подозревает Володя.
Влюбленная Зинаида оказывается талантливой поэтессой, автором своеобразных живых импровизаций. На пороге своей любви она предлагает сюжет для поэмы из времен Древней Греции и Рима. Княжна придает своим чувствам античную одержимость: «Вакханки зовут к себе девушек в лодке… И вот вдруг одна из них тихо поднимается… Она перешагнула край лодки, вакханки ее окружили, умчали в ночь, в темноту…»
Источником стихотворения является рассказ о смерти Репнина в «Истории Иоанна Грозного» А. М. Курбского: «Упившись начал со скоморохами в машкарах плясати, и сущие пирующие с ним; видев же сие бесчиние, он, муж нарочитый и благородный, начал плакати и глаголати ему: "Иже недостоин ти, о царю христианский, таковых творити". Он же начал нудити его, глаголюще: "Веселись и играй с нами",- и, взявши машкару, класти начал на лице его; он же отверже ю и потоптал, и рече: "Не буди ми ее безумие и бесчиние сотворити, в советническом чину сущу мужу!" Царь же ярости исполнився, отогнал его от очей своих, и по коликих днях потом, в день недельный, на всенощном, бдению стоящу ему в церкви... повелел воинам бесчеловечным и лютым заклати его, близу самого олтаря стояща, аки агнца божия неповинного» («Сказания князя Курбского», ч. 1, СПб. 1833, стр. 120-121).
Без отдыха пирует с дружиной удалой
Иван Васильич Грозный под матушкой-Москвой.
Ковшами золотыми столов блистает ряд,
Разгульные за ними опричники сидят.
С вечерни 1 льются вины на царские ковры,
Поют ему с полночи лихие гусляры,
«Да здравствуют тиуны 4 , опричники мои!
Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!
Себе личину, други, пусть каждый изберет,
Я первый открываю веселый хоровод,
За мной, мои тиуны, опричники мои!
Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!»
И все подъяли кубки. Не поднял лишь один;
Один не поднял кубка, Михайло князь Репнин.
«О царь! забыл ты Бога, свой сан ты, царь, забыл!
Опричниной на горе престол свой окружил!
Рассыпь державным словом детей бесовских рать!
Тебе ли, властелину, здесь в машкаре 5 плясать!»
Но царь, нахмуря брови: «В уме ты, знать, ослаб
Или хмелен не в меру? Молчи, строптивый раб!
Не возражай ни слова и машкару надень -
Или клянусь, что прожил ты свой последний день!»
Тут встал и поднял кубок Репнин, правдивый князь:
«Опричнина да сгинет! - он рек, перекрестясь. -
Да здравствует во веки наш православный царь!
Да правит человеки, как правил ими встарь!
Да презрит, как измену, бесстыдной лести глас!
Личины ж не надену я в мой последний час!»
Он молвил и ногами личину растоптал;
Из рук его на землю звенящий кубок пал...
«Умри же, дерзновенный!» - царь вскрикнул, разъярясь,
И пал, жезлом пронзенный, Репнин, правдивый князь.
И вновь подъяты кубки, ковши опять звучат,
За длинными столами опричники шумят,
И смех их раздается, и пир опять кипит,
Но звон ковшей и кубков царя не веселит:
«Убил, убил напрасно я верного слугу,
Вкушать веселье ныне я боле не могу!»
Напрасно льются вины на царские ковры,
Поют царю напрасно лихие гусляры,
Поют потехи брани, дела былых времен,
И взятие Казани, и Астрахани плен.
1 С вечерни - с вечерней церковной молитвы.
2 Личина - маска.
3 Кравчий - боярин, ведавший царским столом, едой, винами и напитками, а также распорядитель стола; придворный чин XV-XVIII веков.
4 Тиуны - наименование должностных лиц; здесь: верные слуги.
5 Машкара (личина) - маска.