Поскольку в первой строфе рисуется картина тихого погружения мира, с его ещё недавней суетной активностью, громогласием звуков, яркостью красок, в "сумрак зыбкий", обилие многоточий, фрагментарность призваны усилить ощущение замирания, когда всё становится незримым неопределённым, тем самым настраивая на созерцательную умиротворённость, когда можно просто услышать тишину, нарушаемую лишь полётом мотылька. Но в предпоследней строке романтическая настроенность предыдущих сменяется на противоречивые чувства ("Час тоски невыносимой!.."), однако, тут же, как будто уравновешиваясь, как гармоничный аккорд, компенсируется последней ("Всё во мне, и я во всём!.."), завершая тем самым полное единие слияния с природой и временем.
Но в предпоследней строке романтическая настроенность предыдущих сменяется на противоречивые чувства ("Час тоски невыносимой!.."), однако, тут же, как будто уравновешиваясь, как гармоничный аккорд, компенсируется последней ("Всё во мне, и я во всём!.."), завершая тем самым полное единие слияния с природой и временем.