Все повести, вошедшие в цикл Петербургских повестей, объединены единством замысла и идеи. Через все повести яркой линией проходит образ столицы. Надо отметить, что образ Петербурга как столицы русского государства фигурировал во многих произведениях 30-х годов XIX века. Даже в стихах поэтов XVIII века воспевалась неувядаемая сила Петербурга, символизирующего могущество России. Гоголь подошел к образу столицы с иного аспекта. Эта тема была рассмотрена Гоголем с сатирических позиций. Внешний вид столицы менее его интересовал, чем образы ее обитателей, которые остаются в центре внимания писателя во всех повестях цикла. Цикл повестей открывает «Невский проспект», но описание самой улицы в нем отсутствует: перед читателем предстает улица-выставка, на котором показываются обитатели столицы, принадлежащие разным слоям столичного общества. На Невском проспекте люди ценятся по одежке, по внешнему виду, так как они являются показателями социального статуса человека, а личные качества, честь, достоинство, талант и на втором плане. Поэтому этот мир обманчив, за внешней привлекательностью скрываются обман и пошлость, призрачность и продажность. Автор призывает не верить Невскому проспекту, и эта мысль поддерживается во всех других произведениях цикла. Трагична судьба молодого и талантливого художника Чарткова в повести «Портрет». Встав на путь легкой наживы, он утрачивает свой талант. Гоголь фокусирует внимание на той мысли, что власть денег безнадежно портит людей, развращает их и тем самым уничтожает искусство. Заключительной повестью цикла повестей является знаменитая «Шинель», в которой автор продолжает широко распространившуюся к этому периоду в русской литературе традицию изображения «маленького» человека в качестве главного персонажа произведения. Героем произведения является мелкий чиновник-неудачник Акакий Акакиевич. Показывая нелегкую жизнь этого чиновника, автор не имел и малейшего желания посмеяться над ним, наоборот, он выступает с обвинением в адрес общества, тех порядков в нем, которые нравственно уродуют человека. В своих произведениях Гоголь объективно зовет читателей на борьбу за человеческие права. Вместе с тем писатель выступил маяком не только для многих начинающих писателей, но и достаточно известных, направив их по руслу натуральной школы.
«Со всей остальной челядью Герасим находился в отношениях не то чтобы приятельских — они его побаивались, — а коротких: он считал их за своих. Они с ним объяснялись знаками, и он их понимал, в точности исполнял все приказания, но права свои тоже знал, и уже никто не смел садиться на его место в застолице. Вообще Герасим был нрава строгого и серьезного, любил во всем порядок; даже петухи при нем не смели драться, — а то беда! Увидит, тотчас схватит за ноги, повертит раз десять на воздухе колесом и бросит врозь. На дворе у барыни водились тоже гуси; но гусь, известно, птица важная и рассудительная; Герасим чувствовал к ним уважение, ходил за ними и кормил их; он сам смахивал на степенного гусака. »
«…а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не води, все в околотке очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.»
«Со всей остальной челядью Герасим находился в отношениях не то чтобы приятельских — они его побаивались, — а коротких: он считал их за своих. Они с ним объяснялись знаками, и он их понимал, в точности исполнял все приказания, но права свои тоже знал, и уже никто не смел садиться на его место в застолице. Вообще Герасим был нрава строгого и серьезного, любил во всем порядок; даже петухи при нем не смели драться, — а то беда! Увидит, тотчас схватит за ноги, повертит раз десять на воздухе колесом и бросит врозь. На дворе у барыни водились тоже гуси; но гусь, известно, птица важная и рассудительная; Герасим чувствовал к ним уважение, ходил за ними и кормил их; он сам смахивал на степенного гусака. »
«…а что насчет чужих, так после того, как он однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не води, все в околотке очень стали уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто незнакомые люди при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него, как будто он мог слышать их крики.»