Какова интонация этой части? Как проявляется авторская позиция? Что же ты стала над ним в отупении? Пой ему песню о вечном терпении, Пой, терпеливая мать!..
Люди очень часто говорят о том, чего не знают. Приукрашивают действительность, придумывают чего-то. Например, так случилось и с нашей "кладовой солнца". Кладовая - обычное болото, хотя слово обычное не совсем подходит, это скорее болотный сундук с большими запасами торфа, место, где мы работали в первые дни Великой Отечественной. Хорошее это место и пусть люди говорят, что там водятся черти - это всё вздор, глупости. Там что есть - так это торф, которого может хватить на 100 лет работы большой фабрики. Вот какая у нас есть чудесная 'кладовая солнца'!
Свой творческий дом - театр Островского - драматург населил новыми для русской литературы и русской сцены людьми: купцами, мещанами, изобретателями-самоучками, «талантами и поклонниками» - артистами, зрителями, почитателями театра и меценатами. На сцене кипели нешуточные страсти вокруг наследства и «доходного места», судьбы «бесприданницы», чести и достоинства. Островский на глазах изумлённой публики ставил и смело решал проблему истинной веры в Бога и ханжества. О чём бы ни писал А.Н. Островский, в конечном счёте он говорил о добре и зле, о великой силе любви, он говорил о Человеке и человечках. Он считал, что человек сам себя утверждает, но может покориться обстоятельствам и не состояться. Потому-то и привлекали режиссёров, актёров, зрителей его пьесы: в каждой из них билась, бурлила, кипела настоящая, непридуманная жизнь.И вдруг перед читателями, критиками, деятелями театра предстаёт совершенно неожиданный, новый Островский - поэт, создатель романтической сказки о любви, написанной не просто в стиле, но, что более важно, - в духе устной народной поэзии. Островский дарит русской литературе «Снегурочку».Работа над пьесой шла в 1873 году. Поначалу новая вещь называлась «Девушка-Снегурочка» и действие в ней должно было развиваться несколько иначе, чем в окончательном варианте, -не было царства берендеев и их поклонения солнцу, в роли жениха выступал Иван-царевич, в событиях участвовал ду-рак-Авоська и т.д. От всего этого в окончательном варианте драматург отказался, и пьеса от этого выиграла.Для писателя на этот раз всё было внове: сюжет требовал глубоких знаний и понимания русского устного народного творчества, быта, жизни, содержания и смысла старинных обрядов, преданий, верований древнего человека; поэтическая форма (фольклорный эпос не рассказывался, а пелся) - естественного, удобного для исполнения ритма и стихотворного размера. Островский в качестве образца взял для себя лучшие поэтические летописные памятники. И не ошибся. «Ритм, кажется, подходит к словам, я его извлёк из поэмы XII века - „Слово о полку Игоревом”», - писал он П.И. ЧайковскомуРеакция публики на новую вещь Островского в литературных кругах была неоднозначной. «Снегурочку» приняли не сразу, ибо не поняли новаторства драматурга. Критика привыкла, что в предыдущих своих вещах Островский выступал как обличитель, и они обвинили писателя чуть ли не в измене «передовому» демократическому направлению.Островский намеревался опубликовать «Снегурочку» в редактируемом Н.А. Некрасовым журнале «Отечественные записки» там вышли почти все его предыдущие пьесы. И вдруг - решительное неприятие Некрасовым новой вещи, да ещё в обидной, оскорбительной для автора форме. Bor что писал по этому поводу сам Островский в письме к Некрасову 25 апреля 1873 года: «Я просил Вас прочесть „Снегурочку”, сказать мне искренне Ваше мнение о ней и оценить мой труд, - и не без волнения я ждал Вашего ответа; а вчера получил от Вас приговор моему новому произведению, который, если бы я уже не имел от многих лиц, уважаемых мною, других отзывов, мог бы привести меня в отчаяние. Я... в этом произведении выхожу на новую дорогу, жду от Вас совета или привета и получаю короткое, сухое письмо, в котором Вы цените новый, дорогой мне труд так дёшево, как никогда ещё не ценили ни одного моего заурядного произведения...» И пьеса была опубликована в журнале «Вестник Европы».Здесь «Снегурочка» была воспринята восторженно. Редактор журнала М.М. Стасюлевич писал: «Мы удивлялись: и силе фантазии, и покорности ей со стороны языка. Вы превосходно изучили наш сказочный мир и воспроизвели его так искусно, что видишь и слышишь какой-то реальный мир».
