Судьба Ивана Мазепы привлекла внимание многих выдающихся художников эпохи романтизма, а европейские и российские поэты существенно разошлись в оценках гетмана.
О нем писали Вольтер и Байрон, Гюго и Словацкий, его образ воспроизводили Жерико и Делакруа.
Могущественный властелин смог возродить и развить растерзанную войнами страну, мечом и мудростью завоевать славу в широком мире и уважение своих подданных. В конце жизни он потерпел трагическое поражение и закономерно стал культовым героем романтической эпохи.
Что вещи живут своей особой жизнью - кто же сомневается? Часы шагают, хворают, кашляют, печка мыслит, запечатанное письмо подмигивает и рисуется, раздвинутые ножницы кричат, кресло сидит, с точностью копируя старого толстого дядю, книги дышат, ораторствуют, перекликаются на полках. Шляпа, висящая на гвозде, непременно передразнивает своего владельца,- но лицо у нее свое, забулдыжно-актерское. У висящего пальто всегда жалкая душонка и легкая нетрезвость. Что-то паразитическое чувствуется в кольце и особенно в серьгах,- и к ним с заметным презрением относятся вещи-труженики: демократический стакан, реакционная стеариновая свечка, интеллигент-термометр, неудачник из мещан - носовой платок, вечно юная и суетливая сплетница - почтовая марка.
Судьба Ивана Мазепы привлекла внимание многих выдающихся художников эпохи романтизма, а европейские и российские поэты существенно разошлись в оценках гетмана.
О нем писали Вольтер и Байрон, Гюго и Словацкий, его образ воспроизводили Жерико и Делакруа.
Могущественный властелин смог возродить и развить растерзанную войнами страну, мечом и мудростью завоевать славу в широком мире и уважение своих подданных. В конце жизни он потерпел трагическое поражение и закономерно стал культовым героем романтической эпохи.
Что вещи живут своей особой жизнью - кто же сомневается? Часы шагают, хворают, кашляют, печка мыслит, запечатанное письмо подмигивает и рисуется, раздвинутые ножницы кричат, кресло сидит, с точностью копируя старого толстого дядю, книги дышат, ораторствуют, перекликаются на полках. Шляпа, висящая на гвозде, непременно передразнивает своего владельца,- но лицо у нее свое, забулдыжно-актерское. У висящего пальто всегда жалкая душонка и легкая нетрезвость. Что-то паразитическое чувствуется в кольце и особенно в серьгах,- и к ним с заметным презрением относятся вещи-труженики: демократический стакан, реакционная стеариновая свечка, интеллигент-термометр, неудачник из мещан - носовой платок, вечно юная и суетливая сплетница - почтовая марка.