Русский поэтический "серебряный век" традиционно вписывается в начало XX столетия, на самом деле его истоком является столетие XIX, и всеми корнями он уходит в "век золотой " Сам термин "серебряный век" является весьма условным и охватывает собой явление со спорными очертаниями и неравномерным рельефом. Впервые это название было предложено философом Н. Бердяевым, но вошло в литературный оборот окончательно в 60-е годы прощлого столетия. Поэзия этого века характеризовалась в первую очередь мистицизмом и кризисом веры, духовности, совести. Строки становились сублимацией душевного недуга, психической дисгармонии, внутреннего хаоса и смятения. Вся поэзия "серебряного века", жадно вобрав в себя наследие Библии, античную мифологию, опыт европейской и мировой литературы, теснейшим образом связана с русским фольклором, с его песнями, плачами, сказаниями и частушками. Однако, иногда говорят, что "серебряный век" - явление западническое. Действительно, своими ориентирами он избрал эстетизм Оскара Уайлда, индивидуалистический спиритуализм Альфреда де Виньи, пессимизм Шопенгауэра, сверхчеловека Ницше. "Серебряный век" находил своих предков и союзников в самых разных странах Европы и в разных столетиях: Вийона, Малларме, Рембо, Новалиса, Шелли, Кальдерона, Ибсена, Метерлинка, д`Аннуцио, Готье, Бодлера, Верхарна. Иными словами, в конце XIX - начале XX веков произошла переоценка ценностей с позиций европеизма. Но в свете новой эпохи, явившейся полной противоположностью той, которую она сменила, национальные, литературные и фольклорные сокровища предстали в ином, более ярком, чем когда-либо, свете. Это было полное солнечного сияния творческое пространство, светлое и жаждущее красоты и самоутверждения. И хотя мы зовем это время "серебряным", а не "золотым веком", может быть, именно оно было самой творческой эпохой в российской истории. "Серебряный век" - сложное, изумительное полотно русской поэзии, которое начало ткаться невидимой рукой создателя в 90-х годах XIX века. И первым наиболее ярким рисунком этого бесценного, многоликого творения стал символизм с его поэтикой намека и иносказания, со знаковым наполнением обыденных слов. Его важнейшей приметой стала аналогия лика, мимолетности, сиюминутности, в которых отразилась Вечность.
Осужденный на вечное узник вырвался из тюрьмы и стремглав пустился за ним по пятам мчалась погоня. он бежал изо всех преследователи начинали отставать. 160 но вот перед ним река с крутыми берегами, узкая — но глубокая а он не умеет плавать! с одного берега на другой перекинута тонкая гнилая доска. беглец уже занес на нее но случилось так, что тут же возле реки стояли: лучший его друг и самый жестокий его враг. враг ничего не сказал и только скрестил руки; зато друг закричал во всё горло: — помилуй! что ты делаешь? опомнись, безумец! разве ты не видишь, что доска совсем сгнила? она сломится под твоею тяжестью — и ты неизбежно погибнешь! — но ведь другой переправы а погоню слышишь? — отчаянно простонал несчастный и ступил на доску. — не нет, не допущу, чтобы ты погибнул! — возопил ревностный друг и выхватил из-под ног беглеца доску. тот мгновенно бухнул в бурные волны — и утонул. враг засмеялся самодовольно — и пошел прочь; а друг присел на бережку — и начал горько плакать о своем бедном друге! обвинять самого себя в его гибели он, однако, не ни на миг. — не послушался меня! не послушался! — шептал он уныло. — а впрочем! — промолвил он наконец. — ведь он всю жизнь свою должен был томиться в ужасной тюрьме! по крайней мере он теперь не страдает! теперь ему легче! знать, уж такая ему выпала доля! — а все-таки жалко, по человечеству! и добрая душа продолжала неутешно рыдать о своем злополучном друге. декабрь, 1878
