«К Музе»,«Пляски смерти», «Жизнь моего приятеля», «Черная кровь»,«Унижение», «На островах», «В ресторане».
1. Кто является героем каждого из произведений?
2. Какая тема объединяет эти стихотворения?
3. Какие чувства испытываете вы, прочитав эти произведения?
4. Какие чувства, на ваш взгляд, испытывает автор?
Бик борынгы заманнарда ук яшәгән Көнчыгыш галиме Ибн Сина (Әбугалисина) турында әллә никадәр риваять, легенда саклана, чөнки андагы белемлелек күпләрне аптырашта калдырырлык булган. Гади акыл аңламастай нәрсәләргә ирешкән Әбугалисина үз чорында ук кешеләргә сихер иясе, тылсымчы булып күренгәндер. Ә инде еллар узгач, аңа бәйле вакыйгалар гасыр тузанына күмелгәч, серлелек пәрдәсе тагын да калыная төшкән, Әбугалисинаны олыклаган әсәрләр иҗат ителгән.
Каюм Насыйриның универсаль белемнәр иясе хакында бер төрек китабын татарчалаштырырга алынуының сәбәбе нәрсәдә соң? Әлбәттә, татар халкында укымышлы кешеләргә ихтыяҗ зур булуда, аңа үзенә үрнәк итәрлек шәхесләр кирәклектә. Мәгърифәтчелек карашларына ия Каюм Насыйри аң-гыйлемне халыкка ничек хезмәт иттереп булганлыгын күрсәтергә теләгән.
Кыйссаның эчтәлеген хәтергә төшерик. Аның үзәгенә тирән белемле, югары әхлаклы каһарман куелган. Ул инде табигатьне үз көченә буйсындыру дәрәҗәсенә ирешкән. Дөрес, аның туганы һәм көндәше Әбелхарис та наданнардан түгел, әмма әхлаксызлык, югары сыйныф вәкилләренә ялагайлык, шуларга ярдәм итүе, явызларны баету өчен көч түгүе аны тискәре геройлар рәтенә бастыра. Монда мәгърифәтчеләрнең һәрьяктан камил кеше турындагы карашлары ачыктан-ачык һәм шул ук вакытта үзенчәлекле гәүдәләнеш таба. Башка әсәрләрдә, гадәттә, тискәре геройлар үтә надан булсалар, Каюм Насыйри тәрҗемә иткән кыйссадагы Әбелхарис гавам халкыннан белемлелеге белән аерылып тора. Дөрес, бу ноктадан караганда, аңа Әбугалисинага җитәргә ераграк әле. Әсәр башында әлеге геройның туында ук игезәгеннән йомшаграк булуы искәртелә. Әгәр ул белеме белән аңа тиң булса, туганы тарафыннан җиңелмәс тә иде бит. Әбелхарис Әбугалисинаның патшага дип җибәргән агулы чәчәк исеннән харап була.
Жили-были дед и бабка. Жили скромно – без достатка. Ели редьку, пили квас. Вот такой нехитрый ужин каждый день: из раза в раз. Вот на этой грустной ноте и начну я свой рассказ.
Раз «нашло» на старика: «В доме где-то точно была неучтенная мука». Он на бабку строго смотрит, та тихонько взгляд отводит.
- Да, муки немножко есть. Есть да не про вашу честь. Ты своей немытой рожей ее трогать не моги. Собиралась я испечь к именинам пироги.
- Что за гнусную змею я пригрел в своем дому. Или ты меня не знаешь? Ну-ка быстро подь сюда - чтобы не позже получаса на столе была еда. Может ты не понимаешь? Я сейчас убью кого-то! Объясняю по-английски: вери хангри – жрать охота.
- Все исполню сей же час. Ты испей покуда квас. Для такого дурака испеку я колобка. Все равно зубов уж нету – хоть полижешь шарик этот.
- Вот и ладно, вот и чудно. Так бы сразу. Что те трудно? Нелегко меня понять? Думаешь мне не противно – грубой силой угрожать? Только знай, моя голубка. Ты в моих приоритетах стоишь сразу за желудком. Хоть ты лбом об стенку бей – понимаешь, кто главней?
Бабка горестно вздохнула, на него рукой махнула, положив на сгиб другой. Получился жест плохой. Замесила молча тесто, разогрела в печке место. И скатав то тесто в шар, прямо в пыл его и в жар, на ухвате поднесла и заслонкой печь закрыла. Вот такие вот дела.
Колобку старик был рад, обе ноздри подставляя и вдыхая аромат.
- Соблюдала ль в рецептуре ты, старуха, каждый пункт? Не хочу я отравиться, потребляя в одиночку хлебобулочный продукт?