Лермонтов набросал портрет, состоящий не из пороков, а из противоречий. А главное, дал понять, что ту жажду, которой страдает этот человек, не утолить из колодца с минеральной водой. Губительный для всех, кроме самого себя, П. подобен пушкинскому анчару. Его трудно представить среди желтеющей нивы, в русском пейзаже. Он все больше где-то на востоке — Кавказ, Персия.
С теплотой в голосе рассказывает Максим Максимыч автору о своей первой встрече с Григорием Александровичем: "Он был такой тоненький, бледненький, мундир был на нем такой новенький. "
"Моя душа испорчена светом, воображение, беспокойное сердце ненасытное" - признается он Максим Максимычу. Он не верит в дружбу, потому что "из двух друзей всегда один раб другого". По его определению, счастье — это "насыщенная гордость". Это изначально неверное утверждение толкает его к бешеной погоне за "приманками страстей", которая, по сути, и составляет смысл его жизни.
Он задает себе мучительный вопрос: "Зачем я жил? Для какой цели я родился? "
Печорин видит себя овладевающим чужой душой, и это приносит ему наслаждение, мечта о господстве над человеком, пусть всего лишь слабой женщиной, лелеет его душу. «Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться: многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, - лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка. Только в этом высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие Божие» , - рассуждает Печорин.
Роман "Евгений Онегин" — это роман о любви. На жизненном пути каждый из героев встречает это замечательное чувство. Но ни одному из персонажей не удается соединиться с любимым человеком.Няня Татьяны Лариной говорит, что в ее время даже "не слыхали про любовь"... Когда молодой была мать Татьяны, о любви не только "слыхали", но и читали французские романы, которые определяли сознание девушек. Старшая Ларина любила, но была выдана замуж за другого. Сначала она очень горевала и плакала, но со временем смирилась и привыкла. Ее счастьем стала привычка. Пушкин формулирует это так:Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она.Сама Татьяна любит Онегина самозабвенно, "...без искусства, / Послушная влеченью чувства". Эта искренняя любовь сохранится в ее душе на протяжении всего действия романа. Даже будучи замужем, предпочтя исполнение долга перед мужем возможному счастью, Татьяна по-прежнему любит Онегина и, не лицемеря, говорит ему о своем чувстве.Любовь Владимира Ленского к Ольге Лариной по силе и искренности похожа на переживания Татьяны: "Он пел любовь, любви послушный..." Пушкин восхищается чувством Ленского: "Ах, он любил, как в наши лета / Уже не любят..." Другое дело Онегин. Сначала он был разочарован в женщинах ("...Красавицы не долго были / Предмет его привычных дум" и "...Я не создан для блаженства; / Ему чужда душа моя; / Напрасны ваши совершенства..."), но потом понимает крах своего прежнего мироощущения. Евгений пишет Татьяне:Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан!Действительно, к другому пониманию счастья в любви приходит Онегин в конце романа:...понимать
С теплотой в голосе рассказывает Максим Максимыч автору о своей первой встрече с
Григорием Александровичем: "Он был такой тоненький, бледненький, мундир был на нем такой новенький. "
"Моя душа испорчена светом, воображение, беспокойное сердце ненасытное" - признается он Максим Максимычу.
Он не верит в дружбу, потому что "из двух друзей всегда один раб другого".
По его определению, счастье — это "насыщенная гордость". Это изначально
неверное утверждение толкает его к бешеной погоне за "приманками страстей", которая, по сути, и составляет смысл его жизни.
Он задает себе мучительный вопрос: "Зачем я жил? Для какой цели я родился? "
Печорин видит себя овладевающим чужой душой, и это приносит ему наслаждение, мечта о господстве над человеком, пусть всего лишь слабой женщиной, лелеет его душу.
«Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться: многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, - лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка. Только в этом высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие Божие» , - рассуждает Печорин.
Замена счастию она.Сама Татьяна любит Онегина самозабвенно, "...без искусства, / Послушная влеченью чувства". Эта искренняя любовь сохранится в ее душе на протяжении всего действия романа. Даже будучи замужем, предпочтя исполнение долга перед мужем возможному счастью, Татьяна по-прежнему любит Онегина и, не лицемеря, говорит ему о своем чувстве.Любовь Владимира Ленского к Ольге Лариной по силе и искренности похожа на переживания Татьяны: "Он пел любовь, любви послушный..." Пушкин восхищается чувством Ленского: "Ах, он любил, как в наши лета / Уже не любят..." Другое дело Онегин. Сначала он был разочарован в женщинах ("...Красавицы не долго были / Предмет его привычных дум" и "...Я не создан для блаженства; / Ему чужда душа моя; / Напрасны ваши совершенства..."), но потом понимает крах своего прежнего мироощущения. Евгений пишет Татьяне:Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан!Действительно, к другому пониманию счастья в любви приходит Онегин в конце романа:...понимать
Душой все ваше совершенство,
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство!