Настя - занятая женщина, с хорошими организаторскими Устройство выставок, конкурсов – все это проходило через ее руки». «…она ушла с твердым решением вырвать во что бы то ни стало этого талантливого человека из безвестности». Внешне симпатичная «Художники звали ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза». Я думаю, она любила мать, но не считала заботу о ней первостепенной задачей: «Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет – значит, жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором». «Она подумала о переполненных поездах, пересадке на узкоколейку, тряской телеге, засохшем саде, неизбежных материнских слезах, о тягучей, ничем не скрашенной скуке сельских дней – и положила письмо в ящик письменного стола». В определенный момент «Настя вздрогнула от холода и вдруг поняла, что никто ее так не любил, как эта дряхлая, брошенная всеми старушка», «…вспомнила, что за последний год она впервые произнесла это детское милое слово – «мама», подумала, что «ведь никого же у меня в жизни нет. Нет и не будет роднее. Лишь бы успеть, лишь бы она увидела меня, лишь бы простила». Не успев даже на похорон матери «уехала Настя из Заборья крадучись, стараясь, чтобы ее никто не увидел и ни о чем не расспрашивал. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее непоправимой вины, невыносимой тяжести».
Відповідь:
Цитатная характеристика Насти
Настя - занятая женщина, с хорошими организаторскими Устройство выставок, конкурсов – все это проходило через ее руки». «…она ушла с твердым решением вырвать во что бы то ни стало этого талантливого человека из безвестности». Внешне симпатичная «Художники звали ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза». Я думаю, она любила мать, но не считала заботу о ней первостепенной задачей: «Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет – значит, жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором». «Она подумала о переполненных поездах, пересадке на узкоколейку, тряской телеге, засохшем саде, неизбежных материнских слезах, о тягучей, ничем не скрашенной скуке сельских дней – и положила письмо в ящик письменного стола». В определенный момент «Настя вздрогнула от холода и вдруг поняла, что никто ее так не любил, как эта дряхлая, брошенная всеми старушка», «…вспомнила, что за последний год она впервые произнесла это детское милое слово – «мама», подумала, что «ведь никого же у меня в жизни нет. Нет и не будет роднее. Лишь бы успеть, лишь бы она увидела меня, лишь бы простила». Не успев даже на похорон матери «уехала Настя из Заборья крадучись, стараясь, чтобы ее никто не увидел и ни о чем не расспрашивал. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее непоправимой вины, невыносимой тяжести».
Пояснення: