Жили-были два лучших друга медвежонок Коля и зайчонок Ваня, они были неразлучными друзьями. Любят они в свободное время играть в футбол, рисовать и мастерить что нибудь. У каждого из них был талант, Ваня рисовал, а Коля занимался робототехникой, но оба больше всего любили играть футбол. Они даже вместе состояли в футбольной команде "Лесное Чудо". Как то раз семья Вани должны была переехать в другой лес, но лучшие друзья не хотели расставаться. В последние дни они договорились, что каждое лето Ваня и Коля будут отдыхать в спортивном лагере. Перед отъездом Вани Коля подарил ему цветок на память, но Коля не знал как называется цветочек и они вместе решили назвать ее "Незабудка", потому что Коля никогда не забудет своего лучшего друга Ваню.
Я помню, как пугала меня мысль о том, что надо будет когда-то прочесть эти четыре тома с таким серьезным и скучным названием, с бесконечными французскими цитатами...
Но вот «закончен труд упорный», прочитанный роман лежит передо мной, и я смотрю на него с чувством удовлетворения и удивления: состоялось и мое приобщение к «величайшему роману XIX века». Не без усилий пробираясь через французские реплики, привыкая к десяткам, а потом сотням имен и титулов, вникая в родственные отношения героев, я вживалась в роман, в девятнадцатый век, в войну и мир и не заметила, как сроднилась с Андреем и Пьером, с Наташей и княжной Марьей. Вместе с ними я через двенадцатый год, через Бородино... Вместе с Болконским и Николаем Ростовым преодолевала свой страх и мечтала о славе, восторгалась удалью Долохова и Денисова, с удивлением смотрела на нелепого и бесстрашного Пьера.
Сколько может вместить в себя книга? Сколько может понять и открыть человеческий гений? Даже если иметь в виду только «Войну и мир», Толстой кажется бесконечным, неисчерпаемым.
Что дало мне чтение романа? Во-первых, огромный читательский опыт. Немного найдется книг, которые давали бы такую работу уму. Ожили мои знания по истории. Девятнадцатый век стал ближе, понятнее. Да и наше время стало более понятным, сложные человеческие отношения осветились новым светом.
Я продолжаю думать над словами Толстого о роли личности в истории: «...ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей...» Они сплетаются в кольцо, и я не могу найти его начало, а так хочется!
Я думаю о том, как сложна жизнь человека, сам человек. Да, «люди как реки». Мы смотрим, как в зеркало, друг на друга, и все же надеемся, что сможем избежать чужих ошибок, падений.
Роман дал возможность общения с интересными и мудрыми собеседниками. Как не прислушаться к Пьеру, говорившему, что надо жить, надо любить, надо верить, несмотря ни на что! Как его мысль о том, что всем честным людям необходимо объединиться! «Ведь так убежден Пьер.
В этой книге столько умных людей, объясняющих не только то, что было, но и то, что есть сегодня, будет завтра.
Мне кажется, после Толстого я стала лучше думать о людях: ведь в каждом из нас — целый мир, и в нем не Княжне Марье тоже нелегко было со стариком Болконским. Но сколько в ней терпения, понимания. Сколько еще всего в этой книге! Хватит на целую жизнь. Когда-нибудь я перечитаю роман снова и, наверное, снова удивлюсь его неисчерпаемости и мудрости.
* * *
Если что исправишь.
Я помню, как пугала меня мысль о том, что надо будет когда-то прочесть эти четыре тома с таким серьезным и скучным названием, с бесконечными французскими цитатами...
Но вот «закончен труд упорный», прочитанный роман лежит передо мной, и я смотрю на него с чувством удовлетворения и удивления: состоялось и мое приобщение к «величайшему роману XIX века». Не без усилий пробираясь через французские реплики, привыкая к десяткам, а потом сотням имен и титулов, вникая в родственные отношения героев, я вживалась в роман, в девятнадцатый век, в войну и мир и не заметила, как сроднилась с Андреем и Пьером, с Наташей и княжной Марьей. Вместе с ними я через двенадцатый год, через Бородино... Вместе с Болконским и Николаем Ростовым преодолевала свой страх и мечтала о славе, восторгалась удалью Долохова и Денисова, с удивлением смотрела на нелепого и бесстрашного Пьера.
Сколько может вместить в себя книга? Сколько может понять и открыть человеческий гений? Даже если иметь в виду только «Войну и мир», Толстой кажется бесконечным, неисчерпаемым.
Что дало мне чтение романа? Во-первых, огромный читательский опыт. Немного найдется книг, которые давали бы такую работу уму. Ожили мои знания по истории. Девятнадцатый век стал ближе, понятнее. Да и наше время стало более понятным, сложные человеческие отношения осветились новым светом.
Я продолжаю думать над словами Толстого о роли личности в истории: «...ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей...» Они сплетаются в кольцо, и я не могу найти его начало, а так хочется!
Я думаю о том, как сложна жизнь человека, сам человек. Да, «люди как реки». Мы смотрим, как в зеркало, друг на друга, и все же надеемся, что сможем избежать чужих ошибок, падений.
Роман дал возможность общения с интересными и мудрыми собеседниками. Как не прислушаться к Пьеру, говорившему, что надо жить, надо любить, надо верить, несмотря ни на что! Как его мысль о том, что всем честным людям необходимо объединиться! «Ведь так убежден Пьер.
В этой книге столько умных людей, объясняющих не только то, что было, но и то, что есть сегодня, будет завтра.
Мне кажется, после Толстого я стала лучше думать о людях: ведь в каждом из нас — целый мир, и в нем не Княжне Марье тоже нелегко было со стариком Болконским. Но сколько в ней терпения, понимания. Сколько еще всего в этой книге! Хватит на целую жизнь. Когда-нибудь я перечитаю роман снова и, наверное, снова удивлюсь его неисчерпаемости и мудрости.