- Что же Игнатич узнает о героине, Матрене Васильевне Григорьевой, в доме которой он остановился?
- Что же заставляло такую добрую, бескорыстную Матрену воровать?
- В чем же находила смысл жизни Матрена Васильевна?
- В каких эпизодах раскрываются лучшие стороны характера и поведения Матрены и ее постояльца? Что общего у них?
- О чем же поведала Матрена своему постояльцу?
- Каковы причины гибели героини? Кто виноват в смерти Матрены?
- Можно ли героиню представить счастливой

Модет будет полезно:   «Нет величия там, где нет простоты, добра и правды."       Когда я пишу историческое, я люблю быть до малейших подробностей верным действительности.      Л. Н. Толстой      Что же такое простота, правда, доброта? Всесилен ли человек, обладающий всеми этими свойствами характера? Эти вопросы часто задаются людьми, но ответить на них очень не про сто. Обратимся к классике. Пусть она в этом разобраться. Имя Льва Николаевича Толстого знакомо нам с раннего детства. Но вот прочитан роман “Война и мир”. Это великое произведение заставляет по-иному смотреть на поставленные вопросы. Как часто упрекали Толстого в том, что он исказил историю тысяча восемьсот двенадцатого года, что он исказил действующих лиц Отечественной войны. По мысли великого писателя, история-наука и история-искусство имеют различия. Искусство может проникать в самые отдаленные эпохи и передавать сущность событий и внутренний мир людей, в них участвовавших. Действительно, история-наука делает упор на частностях и подробностях событий, ограничиваясь лишь их внешним описанием, а история-искусство охватывает и передает общий ход событий, в то же время проникая в их глубину. Это надо иметь в виду, оценивая исторические события в романе “Война и мир”.     Откроем страницы этого произведения. Салон Анны Павловны Шерер. Здесь впервые возникает острый спор о Наполеоне. Его начинают гости салона знатной дамы. Закончится этот спор лишь в эпилоге романа.      Для автора не только не было ничего привлекательного в Наполеоне, но, напротив, Толстой всегда считал его человеком, у которого были “помрачены ум и совесть”, и поэтому все его поступки “были слишком противоположны правде и добру...”. Не государственный деятель, умеющий читать в умах и душах людей, а избалованный, капризный и самовлюбленный позер — таким предстает император Франции во многих сценах романа. Вот, встретив русского посла, он “взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть мимо него”. Немного задержимся на этой подробности и сделаем вывод, что Наполеона не интересовала личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Ему казалось, что все в мире зависит только от его воли.      Может быть, рано делать вывод из такого частного случая, как невнимание Наполеона к русскому послу? Но этой встрече предшествовали и другие эпизоды, в которых также проявилась эта манера императора “смотреть мимо” людей. Вспомним тот момент, когда польские уланы, чтобы угодить Бонапарту, бросаются в реку Вилию. Они тонули, а Наполеон спокойно сидел на бревне и занимался другими делами. Вспомним сцену поездки императора по Аустерлицкому полю сражения, где он проявил полнейшее равнодушие к убитым, раненым и умирающим.     Мнимое величие Наполеона с особенной силой обличается в сцене, изображающей его на Поклонной горе, откуда он любо вался дивной панорамой Москвы. “Вот она, эта столица; она лежит у моих ног, ожидая судьбы своей... Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица...” Так думал Наполеон, напрасно ожидавший депутацию “бояр” с ключами от величественного города, раскинувшегося перед его глазами. Нет. Не пошла Москва к нему “с повинной головою”.      А где же есть это величие? Оно там, где добро и справедливость, там, где дух народа. Согласно “мысли народной” и создал Толстой образ Кутузова. Из всех исторических лиц, изображенных в “Войне и мире”, одного его писатель называет истинно великим человеком. Источник, давший полководцу необычайную силу прозрения смысла совершавшихся событий, “лежал в этом народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе”.      Сцена военного смотра. Кутузов по рядам, “изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой...” Фельдмаршал узнает и сердечно приветствует своих старых сослуживцев. Он вступает в разговор с Тимохиным. Встречаясь с солдатами, русский полководец умеет найти общий с ними язык, нередко пускает в ход забавную шутку, а то и стариковское добродушное ругательство.      Чувство любви к Родине было заложено в душе каждого русского солдата и в душе старого главнокомандующего. В отличие от Бонапарта русский полководец не считал руководство военными операциями своего рода игрой в шахматы и никогда не приписывал себе главную роль в успехах, достигнутых его армиями. Фельдмаршал не по-наполеоновски, а по-своему руководил сражениями. Он был убежден, что решающее значение в войне имеет “дух войска”, и все свои усилия направлял на то, чтобы им руководить. Мой ответ был сокращён

В творческом архиве И. С. Шмелева сохранились материалы двух редакций рассказа «Полочка» (1909), сопоставительный анализ которых позволяет выявить генезис художественной структуры произведения. Первая редакция строится вокруг образов мальчика-подростка и его хозяина, старика-податного чиновника, одержимого жаждой власти. Старик стремится духовно подчинить мальчика, владеть им как вещью. На этом построен психологический конфликт. В образе старика прослеживается влияние образа Барона из трагедии А. С. Пушкина «Скупой рыцарь». Лейтмотив трагедии «власть золота» переосмысливается в рассказе во «власть знания». Замысел Первой редакции показать духовный кризис современника, одержимого стремлением обладать знанием и властвовать не воплотился в законченном произведении. Во Второй редакции автор выразил идею произведения через утверждение преображающей силы знания. Он усложняет нарративную структуру текста, изменяет образы главных героев, идею духовного подчинения трансформирует в идею духовного родства, в которой появляются евангельские коннотации. Главные герои противопоставляются «родовому» окружению по принципу бинарной оппозиции «духовный бездуховный», «человек книжной культуры человек, одержимый жаждой наживы»