Четвертую главу рассказа Новосёлова "Санькин марал" можно смело бы назвать "Предательство друга". Марал в котором играет жизнь решает. что никакие ласки хозяина не дадут обхитрить марала. Ведь такое было уже 4 раза.
" Но Семилеток помнит старое. Его не купишь за кусочек. Знает он, чем кончится ласка хозяйская. Ласкают, кормят зиму сеном и овсом, а нальются рога - приедут, обломают их. Уже четыре пары отдал он. Четыре раза обманули. Теперь он не забудет."
Но марал дверяет свою судьбу Саньке. Любит он Саньку и верит ему. "Не за то, что зимой веселый мальчуган всегда привозит ему в торбочке овса, и не за то, что каждое его движенье дышит лаской. Нет. Семилеток помнит, что ни разу он не видел Саньку среди тех безумно ухающих всадников, которые безжалостно гоняют маралов перед резкой рогов".
Стараясь сохранить свою грациозность, которая отражена в рогах марала, едва почуяв недоброе, марал убегает. но вся природа противостоит ему. Кажется, что не только люди. но и вся природа восстала против марала. Враждебность природы против Санькиного марала передают строки.
"По сторонам мелькают то корявый ствол, то жидкий куст, то встают на дороге густые заросли черемухи, малины, можжевельника. Марал несется напролом. Боярышник стегает его иглами, до крови обдирает кожу, а в буреломе ноги больно бьет сучками. Но только бы уйти".
Но самое страшное для марала то. что среди всадников он видит своего любимца Саньку. Никая боль. никакое ощущение загнанности не в силах сравниться с болью предательства друга.
А Санька! Санька поднял с земли тяжелые рога, вышел с ними в сад и, широко расставив ноги, показал маралу. Семилеток замер.
Кровь снова хлынула через повязку, потекла по голове в глаза и в рот, обильно капая на землю.
В гордом сердце вспыхнула пожаром злоба. Дикий, рвущий душу рев раздался по горам.
Заканчивается рассказ трагически и еще долго на сердце остается состояние тяжёлого оцепенения.
Батько еще в начале весны повез в Крым на продажу табак. Не помню только, два или три воза снарядил он. Табак был тогда в цене. С собою взял он трехгодового брата — приучать заранее чумаковать. Нас осталось: дед, мать, я, да брат, да еще брат. Дед засеял баштан на самой дороге и перешел жить в курень; взял и нас с собою гонять воробьев и сорок с баштану. Нам это было нельзя сказать чтобы худо. Бывало, наешься в день столько огурцов, дынь, репы, цибули, гороху, что в животе, ей-Богу, как будто петухи кричат. Ну, оно притом же и прибыльно. Проезжие толкутся по дороге, всякому захочется полакомиться арбузом или дынею. Да из окрестных хуторов, бывало, нанесут на обмен кур, яиц, индеек. Житье было хорошее.
Четвертую главу рассказа Новосёлова "Санькин марал" можно смело бы назвать "Предательство друга". Марал в котором играет жизнь решает. что никакие ласки хозяина не дадут обхитрить марала. Ведь такое было уже 4 раза.
" Но Семилеток помнит старое. Его не купишь за кусочек. Знает он, чем кончится ласка хозяйская. Ласкают, кормят зиму сеном и овсом, а нальются рога - приедут, обломают их. Уже четыре пары отдал он. Четыре раза обманули. Теперь он не забудет."
Но марал дверяет свою судьбу Саньке. Любит он Саньку и верит ему. "Не за то, что зимой веселый мальчуган всегда привозит ему в торбочке овса, и не за то, что каждое его движенье дышит лаской. Нет. Семилеток помнит, что ни разу он не видел Саньку среди тех безумно ухающих всадников, которые безжалостно гоняют маралов перед резкой рогов".
Стараясь сохранить свою грациозность, которая отражена в рогах марала, едва почуяв недоброе, марал убегает. но вся природа противостоит ему. Кажется, что не только люди. но и вся природа восстала против марала. Враждебность природы против Санькиного марала передают строки.
"По сторонам мелькают то корявый ствол, то жидкий куст, то встают на дороге густые заросли черемухи, малины, можжевельника. Марал несется напролом. Боярышник стегает его иглами, до крови обдирает кожу, а в буреломе ноги больно бьет сучками. Но только бы уйти".
Но самое страшное для марала то. что среди всадников он видит своего любимца Саньку. Никая боль. никакое ощущение загнанности не в силах сравниться с болью предательства друга.
А Санька! Санька поднял с земли тяжелые рога, вышел с ними в сад и, широко расставив ноги, показал маралу. Семилеток замер.
Кровь снова хлынула через повязку, потекла по голове в глаза и в рот, обильно капая на землю.
В гордом сердце вспыхнула пожаром злоба. Дикий, рвущий душу рев раздался по горам.
Заканчивается рассказ трагически и еще долго на сердце остается состояние тяжёлого оцепенения.
Батько еще в начале весны повез в Крым на продажу табак. Не помню только, два или три воза снарядил он. Табак был тогда в цене. С собою взял он трехгодового брата — приучать заранее чумаковать. Нас осталось: дед, мать, я, да брат, да еще брат. Дед засеял баштан на самой дороге и перешел жить в курень; взял и нас с собою гонять воробьев и сорок с баштану. Нам это было нельзя сказать чтобы худо. Бывало, наешься в день столько огурцов, дынь, репы, цибули, гороху, что в животе, ей-Богу, как будто петухи кричат. Ну, оно притом же и прибыльно. Проезжие толкутся по дороге, всякому захочется полакомиться арбузом или дынею. Да из окрестных хуторов, бывало, нанесут на обмен кур, яиц, индеек. Житье было хорошее.