Великие мировые художники использовали библейские темы в изобразительном искусстве наиболее ярко оставил свой след гениальный художник Рембрандт. Он сумел очень правдиво и действительно искренне показать неисчерпаемое богатство внутреннего мира человека через библейские сюжеты в живописи. Его герои похожи на обычных людей, современников, среди которых жил художник.
В простом человеке Рембрандт мог увидеть внутреннюю цельность, благородство и духовное величие. У него получалось передать на картине самые прекрасные качества человека. Его полотна наполнены подлинными человеческими страстями, ярким подтверждением этого служит картина «Снятие с креста» (1634 г). Известная картина - «Ассур, Аман и Эсфирь», написаная по библейскому мифу, в котором рассказывается, как Аман оклеветал иудеев перед царем Ассуром, желая их смертной казни, а царица Эсфирь сумела раскрыть коварную ложь.
В истории искусства сложно найти более загадочного и неоднозначного живописца, чем Брейгель. Он не оставил после себя никаких записок, трактатов или статей о своей жизни, не рисовал он и автопортретов или портретов своих близких. На его полотнах библейские темы в изобразительном искусстве покрыты тайной, персонажи не имеют запоминающихся лиц и все фигуры лишены индивидуальности. В его картинах можно увидеть Господа и пресвятую Марию, Христа и Иоанна Крестителя. Полотно «Поклонение волхвов» как бы покрыто белоснежной пеленой. Поэтому картины так притягивают. Смотря на них, хочется разгадать тайну.
Библейские герои Брейгеля изображены среди современников, они ведут свою обыденную жизнь на фламандских городских улицах и в сельской местности. Например обремененный тяжестью своего креста, теряется среди множества обычных людей, даже не подозревающих, что они делают свой нравственный выбор, глядя на Бога.
Великий Караваджо писал полотна, которые поражают своей необычностью, они по сей день вызывают горячие споры между ценителями искусства. Несмотря на то, что в эпоху Возрождения любимой темой для живописи были праздничные сюжеты, Караваджо остался верен себе, своей трагической тематике. На его полотнах люди испытывают ужасные мучения и нечеловеческие страдания. Библейские темы в изобразительном искусстве художника прослеживаются на полотнах «Распятие святого Петра», где изображена казнь апостола, распятого вниз головой на кресте, и «Положение во гроб» с изображением народной драмы.
Христианское искусство непросто воспроизводило библейские сюжеты. Талантливые художники создавали потрясающие картины, каждые из которых уникальны, благодаря тому, что по-особенному рассказывают о библейском сюжете.
Самым любимым сюжетом, связанным с Авраамом, является жертвоприношение.
В библейском писании рассказывается, как Бог попросил Авраама сжечь своего сына Исаака, чтобы доказать свою преданность. Отец устроил жертвенник на горе Мориа, и в последний момент жертвоприношения Исаака к ним явился ангел и остановил его. Вместо ребенка был сожжен ягненок.
ГРОТЕСК, ЕГО ФУНКЦИИ И ЗНАЧЕНИЕ В ИЗОБРАЖЕНИИ ГОРОДА ГЛУПОВА И ЕГО ГРАДОНАЧАЛЬНИКОВ
Творчество Салтыкова-Щедрина, демократа, для которого самодержавно-крепостнический строй, царящий в России, был абсолютно неприемлем, имело сатирическую направленность. Писателя возмущало русское общество «рабов и господ» , бес¬чинство помещиков, покорность народа, и во всех своих про¬изведениях он обличал «язвы» общества, жестоко высмеивал его пороки и несовершенства. Так, начиная писать «Историю одного города» , Салтыков-Щедрин поставил перед собой цель обличить уродство, невозможность существования самодержавия с его общественными пороками, законами, нравами, высмеять все его реалии. Таким образом, «История одного города» — произведение сатирическое, доминирующим художественным средством в изображении истории города Глупова, его жителей и градона¬чальников является гротеск, прием соединения фантастичес¬кого и реального, создающий абсурдные ситуации, комические несоответствия. По сути, все события, происходящие в городе, являются гротеском. Жители его, глуповцы, «ведущие свой род от древнего племени головотяпов» , не умевших жить в самоуправлении и решивших найти себе повелителя, необы¬чайно «начальстволюбивы» . «Испытывающие безотчетный страх» , не самостоятельно жить, они «чувствуют себя сиротами» без градоначальников и считают ной строгостью» бесчинства Органчика, имевшего в голове ме¬ханизм и знавшего только два слова — «не потерплю» и «ра¬зорю» . Вполне «обычны» в Глупове такие градоначальники, как Прыщ с фаршированной головой или француз Дю-Марио, «при ближайшем рассмотрении оказавшийся девицей» . Одна¬ко своей кульминации абсурдность достигает при появлении Угрюм-Бурчеева, «прохвоста, задумавшего охватить всю все¬ленную» . Стремясь реализовать свой «систематический бред» , Угрюм-Бурчеев пытается все в природе сравнять, так устроить общество, чтобы все в Глупове жили по придуманному им самим плану, чтобы все устройство города было создано заново по его проекту, что приводит к разрушению Глупова его же жителями, беспрекословно выполняющими приказания «про¬хвоста» , и далее — к смерти Угрюм-Бурчеева и всех глуповцев, следовательно, исчезновению заведенных им порядков, как явления противоестественного, неприемлемого самой приро¬дой.
Великие мировые художники использовали библейские темы в изобразительном искусстве наиболее ярко оставил свой след гениальный художник Рембрандт. Он сумел очень правдиво и действительно искренне показать неисчерпаемое богатство внутреннего мира человека через библейские сюжеты в живописи. Его герои похожи на обычных людей, современников, среди которых жил художник.
В простом человеке Рембрандт мог увидеть внутреннюю цельность, благородство и духовное величие. У него получалось передать на картине самые прекрасные качества человека. Его полотна наполнены подлинными человеческими страстями, ярким подтверждением этого служит картина «Снятие с креста» (1634 г). Известная картина - «Ассур, Аман и Эсфирь», написаная по библейскому мифу, в котором рассказывается, как Аман оклеветал иудеев перед царем Ассуром, желая их смертной казни, а царица Эсфирь сумела раскрыть коварную ложь.
В истории искусства сложно найти более загадочного и неоднозначного живописца, чем Брейгель. Он не оставил после себя никаких записок, трактатов или статей о своей жизни, не рисовал он и автопортретов или портретов своих близких. На его полотнах библейские темы в изобразительном искусстве покрыты тайной, персонажи не имеют запоминающихся лиц и все фигуры лишены индивидуальности. В его картинах можно увидеть Господа и пресвятую Марию, Христа и Иоанна Крестителя. Полотно «Поклонение волхвов» как бы покрыто белоснежной пеленой. Поэтому картины так притягивают. Смотря на них, хочется разгадать тайну.
Библейские герои Брейгеля изображены среди современников, они ведут свою обыденную жизнь на фламандских городских улицах и в сельской местности. Например обремененный тяжестью своего креста, теряется среди множества обычных людей, даже не подозревающих, что они делают свой нравственный выбор, глядя на Бога.
Великий Караваджо писал полотна, которые поражают своей необычностью, они по сей день вызывают горячие споры между ценителями искусства. Несмотря на то, что в эпоху Возрождения любимой темой для живописи были праздничные сюжеты, Караваджо остался верен себе, своей трагической тематике. На его полотнах люди испытывают ужасные мучения и нечеловеческие страдания. Библейские темы в изобразительном искусстве художника прослеживаются на полотнах «Распятие святого Петра», где изображена казнь апостола, распятого вниз головой на кресте, и «Положение во гроб» с изображением народной драмы.
Христианское искусство непросто воспроизводило библейские сюжеты. Талантливые художники создавали потрясающие картины, каждые из которых уникальны, благодаря тому, что по-особенному рассказывают о библейском сюжете.
Самым любимым сюжетом, связанным с Авраамом, является жертвоприношение.
В библейском писании рассказывается, как Бог попросил Авраама сжечь своего сына Исаака, чтобы доказать свою преданность. Отец устроил жертвенник на горе Мориа, и в последний момент жертвоприношения Исаака к ним явился ангел и остановил его. Вместо ребенка был сожжен ягненок.
Творчество Салтыкова-Щедрина, демократа, для которого самодержавно-крепостнический строй, царящий в России, был абсолютно неприемлем, имело сатирическую направленность. Писателя возмущало русское общество «рабов и господ» , бес¬чинство помещиков, покорность народа, и во всех своих про¬изведениях он обличал «язвы» общества, жестоко высмеивал его пороки и несовершенства.
Так, начиная писать «Историю одного города» , Салтыков-Щедрин поставил перед собой цель обличить уродство, невозможность существования самодержавия с его общественными пороками, законами, нравами, высмеять все его реалии.
Таким образом, «История одного города» — произведение сатирическое, доминирующим художественным средством в изображении истории города Глупова, его жителей и градона¬чальников является гротеск, прием соединения фантастичес¬кого и реального, создающий абсурдные ситуации, комические несоответствия. По сути, все события, происходящие в городе, являются гротеском. Жители его, глуповцы, «ведущие свой род от древнего племени головотяпов» , не умевших жить в самоуправлении и решивших найти себе повелителя, необы¬чайно «начальстволюбивы» . «Испытывающие безотчетный страх» , не самостоятельно жить, они «чувствуют себя сиротами» без градоначальников и считают ной строгостью» бесчинства Органчика, имевшего в голове ме¬ханизм и знавшего только два слова — «не потерплю» и «ра¬зорю» . Вполне «обычны» в Глупове такие градоначальники, как Прыщ с фаршированной головой или француз Дю-Марио, «при ближайшем рассмотрении оказавшийся девицей» . Одна¬ко своей кульминации абсурдность достигает при появлении Угрюм-Бурчеева, «прохвоста, задумавшего охватить всю все¬ленную» . Стремясь реализовать свой «систематический бред» , Угрюм-Бурчеев пытается все в природе сравнять, так устроить общество, чтобы все в Глупове жили по придуманному им самим плану, чтобы все устройство города было создано заново по его проекту, что приводит к разрушению Глупова его же жителями, беспрекословно выполняющими приказания «про¬хвоста» , и далее — к смерти Угрюм-Бурчеева и всех глуповцев, следовательно, исчезновению заведенных им порядков, как явления противоестественного, неприемлемого самой приро¬дой.