Глеб Капустин – толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный. Как-то так получилось, что из деревни Новой, хоть она небольшая, много вышло знатных людей: один полковник, два летчика, врач, корреспондент… И вот теперь Журавлев – кандидат. И как-то так повелось, что, когда знатные приезжали в деревню на побывку, когда к знатному земляку в избу набивался вечером народ – слушали какие-нибудь дивные истории или сами рассказывали про себя, если земляк интересовался, – тогда-то Глеб Капустин приходил и срезал знатного гостя. Многие этим были недовольны, но многие, мужики особенно, просто ждали, когда Глеб Капустин срежет знатного. Даже не то что ждали, а шли раньше к Глебу, а потом уж – вместе – к гостю. Прямо как на спектакль ходили. В году Глеб срезал полковника – с блеском, красиво. Заговорили о войне 1812 года… Выяснилось, полковник не знает, кто велел поджечь Москву. То есть он знал, что какой-то граф но фамилию перепутал, сказал – Распутин. Глеб Капустин коршуном взмыл над полковником… И срезал. Переволновались все тогда, полковник ругался… Бегали к учительнице домой – узнавать фамилию графа-поджигателя. Глеб Капустин сидел красный в ожидании решающей минуты и только повторял: «Спокойствие, спокойствие, товарищ полковник, мы же не в Филях, верно?» Глеб остался победителем; полковник бил себя кулаком по голове и недоумевал. Он очень расстроился. Долго потом говорили в деревне про Глеба, вспоминали, как он только повторял: «Спокойствие, спокойствие товарищ полковник, мы же не в Филях». Удивлялись на Глеба. Старики интересовались – почему он так говорил.
Глеб посмеивался. И как-то мстительно щурил свои настырные глаза. Все матери знатных людей в деревне не любили Глеба. Опасались. И вот теперь приехал кандидат Журавлев…
Глеб пришел с работы (он работал на пилораме), умылся, переоделся… Ужинать не стал. Вышел к мужикам на крыльцо.
Закурили… Малость поговорили о том о сем – нарочно не о Журавлеве. Потом Глеб раза два посмотрел в сторону избы бабки Агафьи Журавлевой.
Мужики посмеялись: мол, кто не возьмет, а кто может и взять. И посматривали с нетерпением на Глеба.
– Ну, пошли попроведаем кандидатов, – скромно сказал Глеб.
И пошли.
Глеб шел несколько впереди остальных, шел спокойно, руки в карманах, щурился на избу бабки Агафьи, где теперь находились два кандидата.
Получалось вообще-то, что мужики ведут Глеба. Так ведут опытного кулачного бойца, когда становится известно, что на враждебной улице объявился некий новый ухарь.
Дорогой говорили мало.
– В какой области кандидаты? – спросил Глеб.
– По какой специальности? А черт его знает… Мне бабенка сказала – кандидаты. И он и жена…
– Есть кандидаты технических наук, есть общеобразовательные, эти в основном трепалогией занимаются.
– Костя вообще-то в математике рубил хорошо, – вспомнил кто-то, кто учился с Костей в школе. – Пятерочник был.
Глеб Капустин был родом из соседней деревни и здешних знатных людей знал мало.
– Посмотрим, посмотрим, – неопределенно пообещал Глеб. – Кандидатов сейчас как нерезаных собак,
– На такси приехал…
– Ну, марку-то надо поддержать!.. – посмеялся Глеб.
Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал насчет стола…
Стихотворение «Июль», относящееся к пейзажной лирике, было написано Борисом Пастернаком в 1956 году во время летнего отдыха в Переделкино. Оно ярко отражает характерную для позднего этапа творчества поэта направленность поэзии на восприятие и осмысление мира природы и мира человека как одного неразрывного целого.
Тема стихотворения совпадает с его названием: Пастернак красочно и образно, очень любовно описывает месяц, знаменующий середину лета. Основная идеязаключается в показе красоты июля, искреннем восхищении поэта легкостью и свежестью этого летнего месяца.
Композиционно состоящее из семи строф-четверостиший стихотворение имеет две части. Первая часть, включающая четыре катрена, по своей структуре и содержанию близка к такому роду фольклорного творчества, как загадка. Введение не называющих прямо объект существительных – привиденье, домовой, призрак, двойник – создает атмосферу таинственности, заставляющую гадать: кто же этот загадочный персонаж? Насыщенность глаголами действия при отсутствии прилагательных и местоимений подчеркивает динамичность образа этого пришельца: болтается, крадется, срывает, вбегает, взвивается.
Во второй части стихотворения поэт называет имя гостя – июль. Ведущим изобразительным и поэтическим средством в создании образа июля выступают развернутые олицетворения – именно они позволяют одухотворить летний месяц, создать его «очеловеченный» образ. Поэт называет июль и домовым, и баловником-невежей, и растрепой, и дачником-отпускником. «Очеловеченность» июля усиливается употреблением просторечных слов (одёжа, обтерши) и нарочито разговорной лексики(таскающий, растрепа).
У весельчака-июля человеческий характер: он «везде болтается некстати», громко разговаривает,«мешается во все дела». Разнообразие ипостасей «приезжего жильца» передает всю гамму впечатлений, которые вызывает проказник у поэта. Автор с удовольствием уступает пространство – «целый дом» - своему гостю, подвижному и непредсказуемому озорнику-июлю, с легкостью нарушающему общепринятые скучные правила.
Стихотворение отличают выразительные и яркие зрительные образы («вбегает в вихре сквозняка»,«взвивается до потолка»), подкрепляемые слуховыми («все громко говорящий вслух») образами.
«Июль» написан классическим размером – четырехстопным ямбом, придающим мелодичность стихотворению. Поэт использовал для написания перекрестную рифмовку. Неточные рифмы (одёже - вхожий, невежа - приезжий, привиденье – тени) соседствуют с необычными (растрепа - укропа, роздых – воздух, некстати – кровати), создавая удивительно легкое и озорное настроение.
Среди изобразительных средств, создающих яркий и точный образ июля, главную роль играютолицетворения (домовой, дачник-отпускник). Поэт также вводит в стихотворение точные эпитеты(июльский воздух луговой, недолгий роздых, целый дом, степной нечесаный растрепа) и сравнение («и с занавеской, как с танцоршей»).
Василий Шукшин, автор рассказа «Срезал»
Глеб Капустин – толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный. Как-то так получилось, что из деревни Новой, хоть она небольшая, много вышло знатных людей: один полковник, два летчика, врач, корреспондент… И вот теперь Журавлев – кандидат. И как-то так повелось, что, когда знатные приезжали в деревню на побывку, когда к знатному земляку в избу набивался вечером народ – слушали какие-нибудь дивные истории или сами рассказывали про себя, если земляк интересовался, – тогда-то Глеб Капустин приходил и срезал знатного гостя. Многие этим были недовольны, но многие, мужики особенно, просто ждали, когда Глеб Капустин срежет знатного. Даже не то что ждали, а шли раньше к Глебу, а потом уж – вместе – к гостю. Прямо как на спектакль ходили. В году Глеб срезал полковника – с блеском, красиво. Заговорили о войне 1812 года… Выяснилось, полковник не знает, кто велел поджечь Москву. То есть он знал, что какой-то граф но фамилию перепутал, сказал – Распутин. Глеб Капустин коршуном взмыл над полковником… И срезал. Переволновались все тогда, полковник ругался… Бегали к учительнице домой – узнавать фамилию графа-поджигателя. Глеб Капустин сидел красный в ожидании решающей минуты и только повторял: «Спокойствие, спокойствие, товарищ полковник, мы же не в Филях, верно?» Глеб остался победителем; полковник бил себя кулаком по голове и недоумевал. Он очень расстроился. Долго потом говорили в деревне про Глеба, вспоминали, как он только повторял: «Спокойствие, спокойствие товарищ полковник, мы же не в Филях». Удивлялись на Глеба. Старики интересовались – почему он так говорил.
Глеб посмеивался. И как-то мстительно щурил свои настырные глаза. Все матери знатных людей в деревне не любили Глеба. Опасались. И вот теперь приехал кандидат Журавлев…
Глеб пришел с работы (он работал на пилораме), умылся, переоделся… Ужинать не стал. Вышел к мужикам на крыльцо.
Закурили… Малость поговорили о том о сем – нарочно не о Журавлеве. Потом Глеб раза два посмотрел в сторону избы бабки Агафьи Журавлевой.
Спросил:
– Гости к бабке приехали?
– Кандидаты!
– Кандидаты? – удивился Глеб. – О-о!.. Голой рукой не возьмешь.
Мужики посмеялись: мол, кто не возьмет, а кто может и взять. И посматривали с нетерпением на Глеба.
– Ну, пошли попроведаем кандидатов, – скромно сказал Глеб.
И пошли.
Глеб шел несколько впереди остальных, шел спокойно, руки в карманах, щурился на избу бабки Агафьи, где теперь находились два кандидата.
Получалось вообще-то, что мужики ведут Глеба. Так ведут опытного кулачного бойца, когда становится известно, что на враждебной улице объявился некий новый ухарь.
Дорогой говорили мало.
– В какой области кандидаты? – спросил Глеб.
– По какой специальности? А черт его знает… Мне бабенка сказала – кандидаты. И он и жена…
– Есть кандидаты технических наук, есть общеобразовательные, эти в основном трепалогией занимаются.
– Костя вообще-то в математике рубил хорошо, – вспомнил кто-то, кто учился с Костей в школе. – Пятерочник был.
Глеб Капустин был родом из соседней деревни и здешних знатных людей знал мало.
– Посмотрим, посмотрим, – неопределенно пообещал Глеб. – Кандидатов сейчас как нерезаных собак,
– На такси приехал…
– Ну, марку-то надо поддержать!.. – посмеялся Глеб.
Кандидат Константин Иванович встретил гостей радостно, захлопотал насчет стола…
Стихотворение «Июль», относящееся к пейзажной лирике, было написано Борисом Пастернаком в 1956 году во время летнего отдыха в Переделкино. Оно ярко отражает характерную для позднего этапа творчества поэта направленность поэзии на восприятие и осмысление мира природы и мира человека как одного неразрывного целого.
Тема стихотворения совпадает с его названием: Пастернак красочно и образно, очень любовно описывает месяц, знаменующий середину лета. Основная идеязаключается в показе красоты июля, искреннем восхищении поэта легкостью и свежестью этого летнего месяца.
Композиционно состоящее из семи строф-четверостиший стихотворение имеет две части. Первая часть, включающая четыре катрена, по своей структуре и содержанию близка к такому роду фольклорного творчества, как загадка. Введение не называющих прямо объект существительных – привиденье, домовой, призрак, двойник – создает атмосферу таинственности, заставляющую гадать: кто же этот загадочный персонаж? Насыщенность глаголами действия при отсутствии прилагательных и местоимений подчеркивает динамичность образа этого пришельца: болтается, крадется, срывает, вбегает, взвивается.
Во второй части стихотворения поэт называет имя гостя – июль. Ведущим изобразительным и поэтическим средством в создании образа июля выступают развернутые олицетворения – именно они позволяют одухотворить летний месяц, создать его «очеловеченный» образ. Поэт называет июль и домовым, и баловником-невежей, и растрепой, и дачником-отпускником. «Очеловеченность» июля усиливается употреблением просторечных слов (одёжа, обтерши) и нарочито разговорной лексики(таскающий, растрепа).
У весельчака-июля человеческий характер: он «везде болтается некстати», громко разговаривает,«мешается во все дела». Разнообразие ипостасей «приезжего жильца» передает всю гамму впечатлений, которые вызывает проказник у поэта. Автор с удовольствием уступает пространство – «целый дом» - своему гостю, подвижному и непредсказуемому озорнику-июлю, с легкостью нарушающему общепринятые скучные правила.
Стихотворение отличают выразительные и яркие зрительные образы («вбегает в вихре сквозняка»,«взвивается до потолка»), подкрепляемые слуховыми («все громко говорящий вслух») образами.
«Июль» написан классическим размером – четырехстопным ямбом, придающим мелодичность стихотворению. Поэт использовал для написания перекрестную рифмовку. Неточные рифмы (одёже - вхожий, невежа - приезжий, привиденье – тени) соседствуют с необычными (растрепа - укропа, роздых – воздух, некстати – кровати), создавая удивительно легкое и озорное настроение.
Среди изобразительных средств, создающих яркий и точный образ июля, главную роль играютолицетворения (домовой, дачник-отпускник). Поэт также вводит в стихотворение точные эпитеты(июльский воздух луговой, недолгий роздых, целый дом, степной нечесаный растрепа) и сравнение («и с занавеской, как с танцоршей»).