20 б Б. Космовської "Буба"
" Чи знаєш ти героїв твору?"
1. Сусіди родини Буби, із якими дід грав у карти
2. Колишній хлопець Буби
3. Дівчина, суперниця Буби
4. Матір головної героїні
5. Дід дівчинки
6. Власниця салону для собак

А вы помните, откуда эта фраза? Она из пьесы "На дне" Горького, и говорит её пьяный Сатин. Когда он пьян, он добрый, умный, ему всё нравится. Ему нормально, что он в ночлежном доме, среди известно кого, и что сам он карточный шулер. Ему нормально. А что? Если человек — это уже само по себе?Он произносит это не то чтобы не целыми предложениями, а практически даже не целыми словами, и как-то скомкано, сбито, безо всякого вызова, который этой фразе, вырывая её из контекста, очень любят приписывать.Просто Сатин пытается высказать мысль, которая больше него. Его не хватает на эту мысль.Да и, чего уж, только в той ситуации, в которой она говорится — в яме и полубреду, когда хозяина их дома только что зарезали, и практически безо всякого повода, ведь речи о человеке перед этим не шло, что-то такое и может быть сказано. Да и воспринято, наверное, тоже.Почему человек звучит гордо? Потому что иногда ничего больше нет. Кроме вот этого наименования, принадлежности — "че-ло-век".Прав ли Сатин что прав. Чего бы ему и не быть правым. Во всяком случае, уж насколько понятие справедливости идеалистично и мало применимо к реальности, но тем не менее, понятия, основанные на вере в человека — справедливее, чем основанные на неверии в него, предположениях, что человеку нужно что-то ещё — электричество, свод законов, чистая рубашка, долгий брак, да даже гуманизм как таковой — чтобы быть ему чем-то, чем-либо, достойным. Как будто человеку что-то такое нужно доказывать.Наверное, так.Но когда в конце сцены выясняется, что после побега из ночлежки главного местного терпилы и гуманиста, вешается спившийся актёр — Сатин ничего не может на это сказать, кроме:"Эх... испортил песню... дур-рак!"Вот и вся гордость.Подойдёт?

ответ:Это произведение перевели 2 переводчика.

Объяснение:1. Каждый переводчик оставляет имя у того героя, который взят им у автора. А второго героя он придумывает сам, он не такой, как у Шиллера, поэтому автор оставляет его безымянным.  

 

2. Каждый переводчик оставляет имя у того героя, поступок которого для него важнее. Жуковский пишет, скорее, о поступке рыцаря, а Лермонтов – о поступке дамы.  

 

3. Лермонтов пишет, скорее, лирическое стихотворение, поэтому его рыцарь – он сам, и поэт не дает ему имени.