Для ответа на данный вопрос традиционно используется цитата из заключительной части произведения: "Когда мне было плохо и я был в своих трехдневных скитаниях, - начал свой рассказ Мцыри, - мой попутчик казак как бы все время невзначай спрашивал: "Что ты затих, почему ты ничего не говоришь?" Если я молчал дальше, то он обнажал свою шашку из хотел вообще мне голову с плеч снести. Еще он говорил мне лошадь поить, не по пути, а прямо после отправления. "Вот я лошадь отвяжу и воды ей даю, и ты так делай!" Один раз я у костра сел, а он в станицу поехал, так слышу, он где-то вдали скачет. Я привстал, а там равнина очень широкая, и вижу, он скачет и кричит: "Ты что, грешник? Ты чего там делаешь?" Еще казак какие-то эполеты постоянно отстегивал от мундира, и вокруг лагеря на лошади обьезжал по пять раз в день, и еще петь он любил. Все - сущая правда, Всевышний милостивый мне свидетель."
"Когда мне было плохо и я был в своих трехдневных скитаниях, - начал свой рассказ Мцыри, - мой попутчик казак как бы все время невзначай спрашивал: "Что ты затих, почему ты ничего не говоришь?" Если я молчал дальше, то он обнажал свою шашку из хотел вообще мне голову с плеч снести. Еще он говорил мне лошадь поить, не по пути, а прямо после отправления. "Вот я лошадь отвяжу и воды ей даю, и ты так делай!" Один раз я у костра сел, а он в станицу поехал, так слышу, он где-то вдали скачет. Я привстал, а там равнина очень широкая, и вижу, он скачет и кричит: "Ты что, грешник? Ты чего там делаешь?" Еще казак какие-то эполеты постоянно отстегивал от мундира, и вокруг лагеря на лошади обьезжал по пять раз в день, и еще петь он любил. Все - сущая правда, Всевышний милостивый мне свидетель."