Мексиканская революция 1910—1917 гг. явилась поворотным пунктом в истории искусства всей Латинской Америки. Антифеодальная война, поднявшая самые широкие массы крестьянства, революционные выступления молодого мексиканского пролетариата, коммунистическое движение, развившееся под воздействием Великой Октябрьской социалистической революции, оказали решающее влияние на содержание и формы нового искусства Мексики, сформировали новый тип художника — политического борца.В художественной школе «Санта-Анита»—первой среди «школ на открытом воздухе»—образуется в 1913 г. подпольная революционная организация студентов. Организация была разгромлена полицейскими, и ее участники ушли на фронт — в армии революционных генералов. Среди этих молодых художников-революционеров был Давид Альфаро Сикейрос (р. 1898). Великую школу революции Франсиско Гойтия (р. 1884), сражавшийся в армии легендарного Панчо Вильи; Хосе Клементе Ороско (1883—1949) и многие другие. В ней вырастало и крепло классовое и национальное самосознание передовых деятелей культуры. Оно опиралось на народную основу, проникалось гордостью за древние индейские традиции, возрождение которых, в противовес испанским, французским и иным влияниям, мыслилось как программа идейно-художественной борьбы. В годы революции формировалось представление об искусстве, служащем обществу, являющемся выразителем социальных, революционных идей.Идеи революционно-демократического, национального искусства были провозглашены в 1918 г. в Гвадалахаре на «Конгрессе художников-солдат». Но первые же послереволюционные годы показали, что пути развития нового искусства не были гладкими и ровными: собирание сил нового идейно-художественного движения растянулось на несколько лет. Разными путями шли к объединению художники, вставшие в 1922 г. во главе мексиканского искусства. X. К. Ороско, остро и чутко отозвавшийся на предательство буржуазией интересов революционного народа, в 1917—1920 гг. находился в политической эмиграции. В акварелях Ороско «Мексика в революции» (1913—1917) уже вызревал характерный для его творчества драматизм образов; он рисует, сочетая крупные темные пятна фигур с острым, колючим контуром. На события революции откликается Диего Ривера (1886—1957), начинавший с лирических пейзажей, а около 1913 г. увлекшийся в Париже кубизмом. Идеи социального искусства, страстным пропагандистом которых выступил Д. Сикейрос, также живший в те годы в Европе, привели мексиканских художников к выводу, что их искусство должно быть образным, реалистическим. Ривера и Сикейрос порывают с кубистическими увлечениями и углубляются в поиски традиций монументального искусства, обращенного к массам. На первых порах они опираются на живопись итальянского кватроченто; Диего Ривера внимательно изучает также старых нидерландцев, покоренный их народной силой.
Легенда гласит: «Давным-давно, когда в лесных озёрах резвились нимфы, а в чащах бродили священные единороги — миром управляли бессмертные боги. На высокой горе паслось обширное стадо баранов, чья шерсть сияла на солнце так, что люди принимали это сияние за восход второго светила. Некий пастух Ферсит решил отправиться на эту гору, да подсмотреть, в чём же причина столь загадочного блеска. Через два дня пути он вышел на дивную поляну, где паслись животные. Ферсит был поражён их красотой — ведь шерсть баранов оказалась из чистого золота! Он было хотел увести с собой хотя бы одного, чтобы дома поверили такому чуду. Однако даже самый маленький барашек, которого он выбрал, упирался подобно десяти быкам, так что Ферсит не смог сдвинуть его с места. Земляки и правда, не поверили ни слову из того, что рассказал пастух. Обиженный Ферсит ушёл к себе в хижину и долго не выходил оттуда, забыв даже про своё стадо. Но однажды на рассвете вышел он во двор, держа в руках два ножа, соединённых тугой и гибкой скобой. «Вот, что мне доказать людям мою правоту», — сказал пастух и отправился в гору. Семь потов сошло с мастера, пока он состригал с баранов их золотую шерсть. Но лишь наполнив до отказа огромный мешок, вернулся он на родину. Подивились люди золотой шерсти, но, не поверив своим глазам, решили сами подняться на гору, чтобы во всём убедиться. Но вершина оказалась пуста: животные, напуганные дерзким поступком Ферсита, ушли куда-то. «Нет там твоих золотых баранов! — кричали Ферситу люди. — А если бы и были, то, как ты сумел лишить их шерсти?» И тогда открыл им Ферсит секрет своих ножей. Люди было засомневались, но, когда пастух у них на глазах обстриг обыкновенного барана, поверили. Ферсит стал человеком уважаемым, зажил богато и счастливо, а ножи его со скобой получили с той поры название ножницы…» Египетская теория: Правда, есть и другая теория возникновения этого замечательного предмета — египетская. Говорят, в 16 веке до нашей эры египтяне уже вовсю пользовались ножницами. И этому есть подтверждение — археологическая находка. В руинах Древнего Египта был найден экземпляр, выполненный из цельного куска металла. Сделаны они были не из двух скрещенных лезвий, как сейчас, а из цельного куска металла. Эти ножницы датируются XVI веком до н. э.
Есть своя теория и в Китае, и в Восточной Европе. Так что, география этого предмета необычайно широка. Правды мы уже узнать не сумеем. Интересным остаётся только один факт: пусть раньше, пусть позже, но люди в разных уголках земли в конечном итоге пришли к пониманию того, что без ножниц им не обойтись. История возникновения ножниц уходит корнями в глубокую древность… Как и многие «обычные» вещи, ножницы были созданы не в порыве творческого вдохновения неизвестного гения. Они долгую эволюцию, наряду с другими инструментами, предназначенными резать, отрезать и колоть — эволюцию формы, материала и отделки от первых примитивных экземпляров, подобных тем, которые находили археологи.Самые первые ножницы появились у человека совсем не потому, что ему надо было как-то обслуживать себя, а потому, что ему надо было как-то стричь овец. Случилось это три с половиной тысячи лет назад.Древние ножницы представляют собой цельнокованые лезвия, соединенные между собой пружинящим основанием. По сути, это был большой пинцет с заточенными боковинами. Изобретение это, хоть и функционировало, но было не особенно удачным, ведь лезвия «овечьих» ножниц, появившихся впервые в Древнем Риме, не поворачивались относительно центра, а просто сжимались рукой, и потому наши прадеды пользовались им только перед «утеплительным шерстяным сезоном», а ноготочки на руках, думается, для удобства просто грызли. Как ни удивительно, но за четыре тысячелетия ножницы для стрижки овечьей шерсти не претерпели принципиальных изменений. Они и сегодня широко применяются профессиональными стригалями — когда остричь нужно несколько овец. В промышленных масштабах для стрижки овец используются специальные машинки. Такими ножницы долго бы оставались, если бы не величайшее открытие математика и механика Древней Греции Архимеда. Он сформулировал принцип рычага, заявив: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Именно этим принципом в VIII веке воспользовался некий ближневосточный ремесленник, соединив лезвия не в виде пинцета, а с гвоздика, загнув ручки кольцами, появилась усовершенствованная конструкция ножниц рычажного типа — современный вид режущего инструмента. Соединенные осью, лезвия ножниц позволяют уменьшить усилие при разрезании ткани или кожи и при этом регулировать его. Помещенная ближе к шарниру разрезаемая ткань подвергается большему давлению. Если необходимо сделать лишь легкий надрез, ткань помещается ближе к кончикам ножниц.
Семь потов сошло с мастера, пока он состригал с баранов их золотую шерсть. Но лишь наполнив до отказа огромный мешок, вернулся он на родину. Подивились люди золотой шерсти, но, не поверив своим глазам, решили сами подняться на гору, чтобы во всём убедиться. Но вершина оказалась пуста: животные, напуганные дерзким поступком Ферсита, ушли куда-то. «Нет там твоих золотых баранов! — кричали Ферситу люди. — А если бы и были, то, как ты сумел лишить их шерсти?» И тогда открыл им Ферсит секрет своих ножей. Люди было засомневались, но, когда пастух у них на глазах обстриг обыкновенного барана, поверили. Ферсит стал человеком уважаемым, зажил богато и счастливо, а ножи его со скобой получили с той поры название ножницы…»
Египетская теория:
Правда, есть и другая теория возникновения этого замечательного предмета — египетская. Говорят, в 16 веке до нашей эры египтяне уже вовсю пользовались ножницами. И этому есть подтверждение — археологическая находка. В руинах Древнего Египта был найден экземпляр, выполненный из цельного куска металла. Сделаны они были не из двух скрещенных лезвий, как сейчас, а из цельного куска металла. Эти ножницы датируются XVI веком до н. э.
Есть своя теория и в Китае, и в Восточной Европе. Так что, география этого предмета необычайно широка. Правды мы уже узнать не сумеем. Интересным остаётся только один факт: пусть раньше, пусть позже, но люди в разных уголках земли в конечном итоге пришли к пониманию того, что без ножниц им не обойтись.
История возникновения ножниц уходит корнями в глубокую древность… Как и многие «обычные» вещи, ножницы были созданы не в порыве творческого вдохновения неизвестного гения. Они долгую эволюцию, наряду с другими инструментами, предназначенными резать, отрезать и колоть — эволюцию формы, материала и отделки от первых
примитивных экземпляров, подобных тем, которые находили археологи.Самые первые ножницы появились у человека совсем не потому, что ему надо было как-то обслуживать себя, а потому, что ему надо было как-то стричь овец. Случилось это три с половиной тысячи лет назад.Древние ножницы представляют собой цельнокованые лезвия, соединенные между собой пружинящим основанием. По сути, это был большой пинцет с заточенными боковинами. Изобретение это, хоть и функционировало, но было не особенно удачным, ведь лезвия «овечьих» ножниц, появившихся впервые в Древнем Риме, не поворачивались относительно центра, а просто сжимались рукой, и потому наши прадеды пользовались им только перед «утеплительным шерстяным сезоном», а ноготочки на руках, думается, для удобства просто грызли. Как ни удивительно, но за четыре тысячелетия ножницы для стрижки овечьей шерсти не претерпели принципиальных изменений. Они и сегодня широко применяются профессиональными стригалями — когда остричь нужно несколько овец. В промышленных масштабах для стрижки овец используются специальные машинки. Такими ножницы долго бы оставались, если бы не величайшее открытие математика и механика Древней Греции Архимеда. Он сформулировал принцип рычага, заявив: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Именно этим принципом в VIII веке воспользовался некий ближневосточный ремесленник, соединив лезвия не в виде пинцета, а с гвоздика, загнув ручки кольцами, появилась усовершенствованная конструкция ножниц рычажного типа — современный вид режущего инструмента. Соединенные осью, лезвия ножниц позволяют уменьшить усилие при разрезании ткани или кожи и при этом регулировать его. Помещенная ближе к шарниру разрезаемая ткань подвергается большему давлению. Если необходимо сделать лишь легкий надрез, ткань помещается ближе к кончикам ножниц.