С деревянных башен доносятся крики: -"Римляне! Они Идут!" Видно тысячи, десятки тысяч римских воинов, они готовы атаковать галлов, их доспехи блестят на солнце. Над легионом возвысился римский орел, он очень поднимает боевой дух легионеров. Но еще больше его повышает он, Юлий Цезарь. Склонившись над картой, он дорабатывает свой гениальный план по захвату галлов. Одев доспехи, он указывает гладиусом на вражеские ворота. Легионеры, с колоссальным шумом рвутся в бой, за своего цезаря. Из галльских ворот выбегают варвары, а за ними на коне сам Верцингеторикс, предводитель Арвернов. И вот началась битва, легион начал одерживать победу, но галлы не сдавались, они лучше умрут в бою, чем потеряют свободу, которую получили их предки. Теперь и вовсе все галлы повержены, бое галлы. За свой дом сражались не только мужчины, но и женщины, из них отличные лучницы. Но им уже ничего не Легион зашел в ворота, и начал грабить все дома, а затем, сжигать. Все золото и изделия сбрасывали в большую кучу, затем отвозили в Рим, таким образом Гай Юлий подтверждал, что Галлия у ног Рима.
Казалось бы, ответ лежит на поверхности: четыре толстенных тома «Капитала» – это анатомия, это исчерпывающе точный научно-теоретический портрет исторически-конкретного типа экономической, – и всей прочей, – жизни общества (диалектического единства производительных сил и производственных отношений, материального базиса и духовной надстройки): капитализма. Научно-теоретический портрет (результат), полученный в процессе применения (и одновременного совершенствования ее самое) научно-безупречной философской методологии: материалистической диалектики.
Однако, едва ли стоит довольствоваться ответами, т.с. лежащими на поверхности. Особенно – в марксизме. Предельно насыщенном диалектикой и в силу этого – предельно парадоксальном феномене. Парадоксальном, разумеется, не в широко распространенном резонерски-очевидном, расхожем, рассудочном, негативном по преимуществу, смысле парадоксальности как чего-то отрицательного и посему: всенепременно предосудительного.
Парадоксальном в том смысле последней, – парадоксальности, – в каком ее понимал А.С. Пушкин: «И гений, парадоксов друг». Наше всё понимал, а наши все, – даже нотариально заверенные (о профессиональных и факультативных антимарксистах и речи нету) марксисты – резонерствуют. Впрочем, уже дорезонерствовались…
А ведь в бессмертной строчке великого поэта – ключ к пониманию феномена парадоксальности!
Парадокс – это симптом, это признак, это свидетельство наличия диалектики. Где-то рядом, близохонько. Той самой, которая – «в сущности все – относительно», той самой, которая отношение противоположностей одной сущности, сиречь: осуществляющееся диалектическое противоречие. Возникающее, развертывающиеся, разрешающееся. Разрешающееся в новое противоречие (меру), которое проходит все стадии собственного осуществления: тождество, различие, отношение противоположностей (собственно: зрелое противоречие). Или, по Гегелю: абсолютное тождество, разность, несущественное различие, различие, существенное различие, заостренное различие, противоречие…
-"Римляне! Они Идут!"
Видно тысячи, десятки тысяч римских воинов, они готовы атаковать галлов, их доспехи блестят на солнце. Над легионом возвысился римский орел, он очень поднимает боевой дух легионеров. Но еще больше его повышает он, Юлий Цезарь. Склонившись над картой, он дорабатывает свой гениальный план по захвату галлов. Одев доспехи, он указывает гладиусом на вражеские ворота. Легионеры, с колоссальным шумом рвутся в бой, за своего цезаря. Из галльских ворот выбегают варвары, а за ними на коне сам Верцингеторикс, предводитель Арвернов. И вот началась битва, легион начал одерживать победу, но галлы не сдавались, они лучше умрут в бою, чем потеряют свободу, которую получили их предки. Теперь и вовсе все галлы повержены, бое галлы. За свой дом сражались не только мужчины, но и женщины, из них отличные лучницы. Но им уже ничего не Легион зашел в ворота, и начал грабить все дома, а затем, сжигать. Все золото и изделия сбрасывали в большую кучу, затем отвозили в Рим, таким образом Гай Юлий подтверждал, что Галлия у ног Рима.
Однако, едва ли стоит довольствоваться ответами, т.с. лежащими на поверхности. Особенно – в марксизме. Предельно насыщенном диалектикой и в силу этого – предельно парадоксальном феномене. Парадоксальном, разумеется, не в широко распространенном резонерски-очевидном, расхожем, рассудочном, негативном по преимуществу, смысле парадоксальности как чего-то отрицательного и посему: всенепременно предосудительного.
Парадоксальном в том смысле последней, – парадоксальности, – в каком ее понимал А.С. Пушкин: «И гений, парадоксов друг». Наше всё понимал, а наши все, – даже нотариально заверенные (о профессиональных и факультативных антимарксистах и речи нету) марксисты – резонерствуют. Впрочем, уже дорезонерствовались…
А ведь в бессмертной строчке великого поэта – ключ к пониманию феномена парадоксальности!
Парадокс – это симптом, это признак, это свидетельство наличия диалектики. Где-то рядом, близохонько. Той самой, которая – «в сущности все – относительно», той самой, которая отношение противоположностей одной сущности, сиречь: осуществляющееся диалектическое противоречие. Возникающее, развертывающиеся, разрешающееся. Разрешающееся в новое противоречие (меру), которое проходит все стадии собственного осуществления: тождество, различие, отношение противоположностей (собственно: зрелое противоречие). Или, по Гегелю: абсолютное тождество, разность, несущественное различие, различие, существенное различие, заостренное различие, противоречие…