Статья 1. Е[го] и[мператорское] в[еличество] объясняет; любезные мои дети, что я вам посылаю свою благодать. Не слушайте ни панов, ни попов, они вас будут обманывать, а найдите себе благодетельного человека, он вам прочтет мою милость правильно и вы ему заплатите с души по копейке серебром. Слушайте, что он будет читать, так и делайте, если будут насылать на вас чиновников, бейте, держитесь кучей, не выдавайте из себя и того, кто будет читать, и каким-нибудь приходите ко мне и правы будете.
Статья 2. Работать на барщине мужикам два, а женщинам один день с тягла, земля помещичья отдается вся крестьянам; помещикам оставляется очерета[1], болота, чтобы было где гнездиться, как чертям; вода сойдет - земля останется, и то людское, а около дома помещика на два ступеня вокруг.
Статья 3. Во время жатвы на работу к помещикам не ходить, пусть собирает хлеб со своим семейством, что соберет, то и его, а если будет оставаться несобранный хлеб, то собрать миром и миром разделиться.
Статья 4. Податей и повинностей пять лет никаких не платить, государь прощает.
Статья 5. Помещик должен пахать на своем участке сам сохою, и если не умеет направить сохи, то крестьянин, который тут случится, и пан его будет просить, должен направить, но не смеяться.
Статья 6. Пан должен жить с крестьянами в соседстве хорошо, и если скот или птица сойдет на огород или же на участок его земли, и он будет прогонять, то дом и все постройки его раскидать, место расчистить и его из села выгнать.
Статья 7. Дворовым каждому семейству пан должен построить хату с постройками, дать лошадь, корову, соху, борону и все хозяйственные принадлежности и по 100 руб. сер. На каждого, а буде сего не исполнит, то все его имущество и постройки продать и раздать на мир.
Статья 8. Помещику оставляется земли пахотной участок на его семью такой же, как и мужику, а больше ничего.
На тихую улочку в центре Иркутска в старинную усадьбу приезжают люди со всего света, чтобы узнать о судьбах «государственных преступников», отбывавших ссылку в Сибири за участие в восстании на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Это усадьба декабриста князя Сергея Григорьевича Волконского. Совсем рядом, на соседней улице усадьба декабриста князя Сергея Петровича Трубецкого. Обе усадьбы входят в состав историко-мемориального комплекса «Декабристы в Сибири».
ВОСПИТАНИЕ ИРКУТСКА
Иркутская колония была одной из самых многочисленных: в Урике проживали семьи Волконских, Муравьевых, Лунин, Вольф, Панов, в Усть-Куде - братья Поджио и Муханов, в Оеке Трубецкие и Вадковский, в Бельске Анненковы и Громницкий, в Олонках Раевский, в Мало-Разводной - Юшневские, братья Борисовы, Якубович и Муравьев, в Смоленщине - Бесчаснов.
Из декабристов первым иркутянином стал Муравьев. Приговоренный к ссылке в Сибирь без лишения чинов и дворянства, он был назначен сначала городничим в Верхнеудинск, а в 1828 г. переведен в Иркутск. Под его руководством центр города был благоустроен, положены тесовые тротуары, на набережной Ангары заведены «московские гулянья в экипажах вокруг качелей», а порядок, обеспеченный полицией, которую возглавлял ссыльный городничий, отмечался даже в жандармских донесениях. Его дом на площади стал центром культурной жизни города. Здесь проводились музыкальные вечера, вечера поэзии и читались лекции.
Жизнь декабристов определялась многочисленными инструкциями. Им запрещалось отлучаться из мест поселения без разрешения начальства далее чем на 30 верст; вся переписка с родственниками должна была вестись через канцелярию генерал-губернатора и III Отделение; «дабы с избыточным богатством» они «не позабыли о вине своей», строго регламентировались занятия любыми промыслами и отвергались те, которые могли обеспечить их материальную независимость. За редким исключением «государственным преступникам» запрещалось вступать в государственную службу, а также заниматься общественно-значимыми видами деятельности, например, педагогикой. Однако большинство из них разделяли мнение Лунина, утверждавшего: «Настоящее житейское поприще наше началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому себя посвятили».
Раевский не только открыл в селе Олонки школу для детей и взрослых, но на свои деньги пригласил учителя и выписал учебные пособия, предложил использовать свой дом в Тихвинском приходе Иркутская для занятий учебного заведения для девочек – Сиропитательного дома Медведниковой. Частной педагогической деятельностью занимались Борисов, Юшневский и Поджио.
В 1836 г. по представлению генерал-губернатора Броневского «ввиду недостатка в крае медицинских чиновников» была разрешена врачебная практика Вольфу. Доверие к ссыльному доктору было столь велико, что к его услугам прибегали и представители «иркутского бомонда» - богатые купцы, чиновники и даже губернатор. Оказывал медицинскую нуждающимся и Муравьев: бывший гусарский полковник оказался «успешливым зубодером». А Мария Волконская и Екатерина Трубецкая почти с каждой посылкой получали лекарства для раздачи больным односельчанам.
Большое влияние оказали «государственные преступники» и на развитие культуры в Сибири. Именно с появлением здесь этих высокообразованных людей у сибирской молодежи появилась «тяга к учебе» и «стремление в университеты». Вошли в моду чтение, подписка на газеты и журналы, устройство литературных и музыкальных вечеров, посещение театра. В доме Волконских репетировали и ставили спектакли. С открытием в Иркутске театра его постоянными зрителями стали семьи Трубецких и Волконских.
Статья 1. Е[го] и[мператорское] в[еличество] объясняет; любезные мои дети, что я вам посылаю свою благодать. Не слушайте ни панов, ни попов, они вас будут обманывать, а найдите себе благодетельного человека, он вам прочтет мою милость правильно и вы ему заплатите с души по копейке серебром. Слушайте, что он будет читать, так и делайте, если будут насылать на вас чиновников, бейте, держитесь кучей, не выдавайте из себя и того, кто будет читать, и каким-нибудь приходите ко мне и правы будете.
Статья 2. Работать на барщине мужикам два, а женщинам один день с тягла, земля помещичья отдается вся крестьянам; помещикам оставляется очерета[1], болота, чтобы было где гнездиться, как чертям; вода сойдет - земля останется, и то людское, а около дома помещика на два ступеня вокруг.
Статья 3. Во время жатвы на работу к помещикам не ходить, пусть собирает хлеб со своим семейством, что соберет, то и его, а если будет оставаться несобранный хлеб, то собрать миром и миром разделиться.
Статья 4. Податей и повинностей пять лет никаких не платить, государь прощает.
Статья 5. Помещик должен пахать на своем участке сам сохою, и если не умеет направить сохи, то крестьянин, который тут случится, и пан его будет просить, должен направить, но не смеяться.
Статья 6. Пан должен жить с крестьянами в соседстве хорошо, и если скот или птица сойдет на огород или же на участок его земли, и он будет прогонять, то дом и все постройки его раскидать, место расчистить и его из села выгнать.
Статья 7. Дворовым каждому семейству пан должен построить хату с постройками, дать лошадь, корову, соху, борону и все хозяйственные принадлежности и по 100 руб. сер. На каждого, а буде сего не исполнит, то все его имущество и постройки продать и раздать на мир.
Статья 8. Помещику оставляется земли пахотной участок на его семью такой же, как и мужику, а больше ничего.
На тихую улочку в центре Иркутска в старинную усадьбу приезжают люди со всего света, чтобы узнать о судьбах «государственных преступников», отбывавших ссылку в Сибири за участие в восстании на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Это усадьба декабриста князя Сергея Григорьевича Волконского. Совсем рядом, на соседней улице усадьба декабриста князя Сергея Петровича Трубецкого. Обе усадьбы входят в состав историко-мемориального комплекса «Декабристы в Сибири».
ВОСПИТАНИЕ ИРКУТСКА
Иркутская колония была одной из самых многочисленных: в Урике проживали семьи Волконских, Муравьевых, Лунин, Вольф, Панов, в Усть-Куде - братья Поджио и Муханов, в Оеке Трубецкие и Вадковский, в Бельске Анненковы и Громницкий, в Олонках Раевский, в Мало-Разводной - Юшневские, братья Борисовы, Якубович и Муравьев, в Смоленщине - Бесчаснов.
Из декабристов первым иркутянином стал Муравьев. Приговоренный к ссылке в Сибирь без лишения чинов и дворянства, он был назначен сначала городничим в Верхнеудинск, а в 1828 г. переведен в Иркутск. Под его руководством центр города был благоустроен, положены тесовые тротуары, на набережной Ангары заведены «московские гулянья в экипажах вокруг качелей», а порядок, обеспеченный полицией, которую возглавлял ссыльный городничий, отмечался даже в жандармских донесениях. Его дом на площади стал центром культурной жизни города. Здесь проводились музыкальные вечера, вечера поэзии и читались лекции.
Жизнь декабристов определялась многочисленными инструкциями. Им запрещалось отлучаться из мест поселения без разрешения начальства далее чем на 30 верст; вся переписка с родственниками должна была вестись через канцелярию генерал-губернатора и III Отделение; «дабы с избыточным богатством» они «не позабыли о вине своей», строго регламентировались занятия любыми промыслами и отвергались те, которые могли обеспечить их материальную независимость. За редким исключением «государственным преступникам» запрещалось вступать в государственную службу, а также заниматься общественно-значимыми видами деятельности, например, педагогикой. Однако большинство из них разделяли мнение Лунина, утверждавшего: «Настоящее житейское поприще наше началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому себя посвятили».
Раевский не только открыл в селе Олонки школу для детей и взрослых, но на свои деньги пригласил учителя и выписал учебные пособия, предложил использовать свой дом в Тихвинском приходе Иркутская для занятий учебного заведения для девочек – Сиропитательного дома Медведниковой. Частной педагогической деятельностью занимались Борисов, Юшневский и Поджио.
В 1836 г. по представлению генерал-губернатора Броневского «ввиду недостатка в крае медицинских чиновников» была разрешена врачебная практика Вольфу. Доверие к ссыльному доктору было столь велико, что к его услугам прибегали и представители «иркутского бомонда» - богатые купцы, чиновники и даже губернатор. Оказывал медицинскую нуждающимся и Муравьев: бывший гусарский полковник оказался «успешливым зубодером». А Мария Волконская и Екатерина Трубецкая почти с каждой посылкой получали лекарства для раздачи больным односельчанам.
Большое влияние оказали «государственные преступники» и на развитие культуры в Сибири. Именно с появлением здесь этих высокообразованных людей у сибирской молодежи появилась «тяга к учебе» и «стремление в университеты». Вошли в моду чтение, подписка на газеты и журналы, устройство литературных и музыкальных вечеров, посещение театра. В доме Волконских репетировали и ставили спектакли. С открытием в Иркутске театра его постоянными зрителями стали семьи Трубецких и Волконских.