Свидетельствуют о том, что Россия никогда не шла на поводу Европы, имела свое мнение и Европа ожидала милостивейшего соизволения быть Россией выслушанной. Александр III получил возможность, опираясь на возросший военный потенциал, проводить независимую и выгодную для империи, внешнюю политику не ввязываясь в военные конфликты и ограничиваясь демонстрацией возросшего могущества. Осознание усиления военно-экономических позиций Российской империи позволило ему соответственно вести, иногда демонстративно вызывающе. Так, во время обеда с австрийским послом, когда разговор зашел о положении на Балканах и посол угрожающе намекнул, что Австрия может мобилизовать два или три армейских корпуса, Александр III спокойно взял серебряную вилку, скрутил её петлей и положил перед австрийским послом. «Вот, - сказал он, - что я сделаю с ними» , а когда Александру III доложили, что один европейский посол настаивает, чтобы его немедленно приняли, он ответил: »Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать» – такого не мог позволить себе не один из императоров династии Романовых. Этого Александру III западные соперники не простят, и он скоропостижно скончается при странных обстоятельствах. Но пока он был жив и упорно и последовательно проводил свой военно-политический курс, европейским державам приходилось считаться с Россией. Центрально-европейские державы (Германия и Австро-Венгрия) были не прочь угрожать России, когда она была ослаблена, но у их правительств и в мыслях не было нападать на неё, когда она стала в силе, тем более ради чуждых им интересов Парижа и Лондона, а войну с Россией стали рассматривал как «катастрофу для Германии» (Бисмарк) . Блок же Европы в целом против России был невозможен до первой мировой войны именно по причине нерастраченного потенциала России и противоречий по колониальным вопросам между западно- и центрально европейскими державами. Таким образом, усилив экономические и финансовые позиции России, накопив военные ресурсы правительство Александра III могло осуществлять мирную экспансию без траты жизней своих солдат и ресурсов. Он смог теперь позволить себе стать миролюбцем-посредником: в 1891 г. он был третейским судьей в территориальном споре между Францией и Голландией по поводу их колоний в Гвиане.
Александр III получил возможность, опираясь на возросший военный потенциал, проводить независимую и выгодную для империи, внешнюю политику не ввязываясь в военные конфликты и ограничиваясь демонстрацией возросшего могущества. Осознание усиления военно-экономических позиций Российской империи позволило ему соответственно вести, иногда демонстративно вызывающе. Так, во время обеда с австрийским послом, когда разговор зашел о положении на Балканах и посол угрожающе намекнул, что Австрия может мобилизовать два или три армейских корпуса, Александр III спокойно взял серебряную вилку, скрутил её петлей и положил перед австрийским послом. «Вот, - сказал он, - что я сделаю с ними» , а когда Александру III доложили, что один европейский посол настаивает, чтобы его немедленно приняли, он ответил: »Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать» – такого не мог позволить себе не один из императоров династии Романовых. Этого Александру III западные соперники не простят, и он скоропостижно скончается при странных обстоятельствах.
Но пока он был жив и упорно и последовательно проводил свой военно-политический курс, европейским державам приходилось считаться с Россией. Центрально-европейские державы (Германия и Австро-Венгрия) были не прочь угрожать России, когда она была ослаблена, но у их правительств и в мыслях не было нападать на неё, когда она стала в силе, тем более ради чуждых им интересов Парижа и Лондона, а войну с Россией стали рассматривал как «катастрофу для Германии» (Бисмарк) . Блок же Европы в целом против России был невозможен до первой мировой войны именно по причине нерастраченного потенциала России и противоречий по колониальным вопросам между западно- и центрально европейскими державами. Таким образом, усилив экономические и финансовые позиции России, накопив военные ресурсы правительство Александра III могло осуществлять мирную экспансию без траты жизней своих солдат и ресурсов. Он смог теперь позволить себе стать миролюбцем-посредником: в 1891 г. он был третейским судьей в территориальном споре между Францией и Голландией по поводу их колоний в Гвиане.