События Великой Отечественной войны продолжают вызывать интерес у отечественных и зарубежных исследователей. Нередко это связано со стремлением переосмыслить и даже пересмотреть собственную историю. Высказываются диаметрально противоположные взгляды на, казалось бы, уже доказанные факты. В погоне за сенсациями ряд авторов не затрудняет себя проверкой тех данных, которые приводят в своих публикациях. Порой не понятно, откуда вообще они черпают приведенные ими сведения. Не в последнюю очередь это касается во о людских потерях на советско-германском фронте. Характерной тенденцией стало стремление преуменьшать потери противника и приумножать потери советских Вооруженных Сил. Опасность такого подхода заключается в том, что подобные материалы оказывают отрицательное влияние на подрастающее поколение, формируя у него искаженное представление о подвиге советского народа. Задача историка состоит, прежде всего, в правдивом освещении событий того периода.
Сложность предлагаемого статистического исследования состоит еще и в том, что даже в период войны официальные сведения о боевых потерях Красной Армии часто менялись. Так, к концу 1941 г. считалось, что потери убитыми составляли до 400 тыс. человек, пропавшими без вести — около 380 тыс. человек, а ранеными — чуть более 1 млн человек. Это не соответствовало действительности не в силу того, что руководство страны стремилось замалчивать эти факты, а по причине отсутствия полной информации. После войны в западной литературе стали появляться различные оценки безвозвратных потерь военнослужащих и гражданского населения стран — участниц Второй мировой войны. Их амплитуда колебалась от 22–23 млн до 60 млн человек.
В 2001 году мизерным тиражом вышел сборник документов по вопросам процесса «белорусизации» в двадцатых годах на территории БССР. Хотя, судя по комментариям в сносках и подбору документов, очевидно, что составители сборника относятся с симпатией к белорусизации, тем не менее в сборнике приведено немало документов, свидетельствующих, что с этим делом было не совсем гладко и в начале двадцатого века – не хотело подавляющее число населения, образованной большевиками БССР, говорить на белорусском языке.
Надо отметить, что православное население Белой Руси считало себя русским, во всех метрических справках и в приходских книгах они писались русскими и с указанием вероисповедания. Даже у Янки Купалы в метрической справке армейского учета перед Первой мировой войной было указано – Иван Доминикович Луцевич – русский, католик. Белорусами, а чаще белорусцами население Белоруссии называлось исходя из историко-географической области проживания и по особенностям наречия и фольклора. И такое название наравне с великороссами и малороссами было более академическим и внешним, в то время как сам народ во всех трех частях Руси называл себя русским. Свой язык белорусы называли русским и только отделяли его от литературного русского приставкой «простый» язык. И совсем непонятно было населению Белоруссии, в том числе и большинству коммунистов в Белоруссии, зачем их после Октябрьской переворота под давлением Сталина и Свердлова отделили от России, и заставляют говорить на искусственном, придуманном националистической интеллигенцией белорусском языке. Вот это «непонимание», которое силой репрессий выбивалось из «белорусов» зафиксировано в некоторых документах сборника посвященного белорусизации. Мы опубликуем наиболее интересные документы из третьего раздела несколькими частями. Следует заметить, что все документы «белорусизаторы» двадцатых годов почему-то писали на русском языке, а вот уже текст от современных авторов-составителей и их сноски на белорусском. Поскольку авторы-составители издали книгу на белорусском языке, мы будем давать текст от составителей с параллельным переводом на русский и с отдельными комментариями, уточняющими несколько тенденциозные оценки авторов сборника.
События Великой Отечественной войны продолжают вызывать интерес у отечественных и зарубежных исследователей. Нередко это связано со стремлением переосмыслить и даже пересмотреть собственную историю. Высказываются диаметрально противоположные взгляды на, казалось бы, уже доказанные факты. В погоне за сенсациями ряд авторов не затрудняет себя проверкой тех данных, которые приводят в своих публикациях. Порой не понятно, откуда вообще они черпают приведенные ими сведения. Не в последнюю очередь это касается во о людских потерях на советско-германском фронте. Характерной тенденцией стало стремление преуменьшать потери противника и приумножать потери советских Вооруженных Сил. Опасность такого подхода заключается в том, что подобные материалы оказывают отрицательное влияние на подрастающее поколение, формируя у него искаженное представление о подвиге советского народа. Задача историка состоит, прежде всего, в правдивом освещении событий того периода.
Сложность предлагаемого статистического исследования состоит еще и в том, что даже в период войны официальные сведения о боевых потерях Красной Армии часто менялись. Так, к концу 1941 г. считалось, что потери убитыми составляли до 400 тыс. человек, пропавшими без вести — около 380 тыс. человек, а ранеными — чуть более 1 млн человек. Это не соответствовало действительности не в силу того, что руководство страны стремилось замалчивать эти факты, а по причине отсутствия полной информации. После войны в западной литературе стали появляться различные оценки безвозвратных потерь военнослужащих и гражданского населения стран — участниц Второй мировой войны. Их амплитуда колебалась от 22–23 млн до 60 млн человек.
УДАЧИ:):)
В 2001 году мизерным тиражом вышел сборник документов по вопросам процесса «белорусизации» в двадцатых годах на территории БССР. Хотя, судя по комментариям в сносках и подбору документов, очевидно, что составители сборника относятся с симпатией к белорусизации, тем не менее в сборнике приведено немало документов, свидетельствующих, что с этим делом было не совсем гладко и в начале двадцатого века – не хотело подавляющее число населения, образованной большевиками БССР, говорить на белорусском языке.
Надо отметить, что православное население Белой Руси считало себя русским, во всех метрических справках и в приходских книгах они писались русскими и с указанием вероисповедания. Даже у Янки Купалы в метрической справке армейского учета перед Первой мировой войной было указано – Иван Доминикович Луцевич – русский, католик. Белорусами, а чаще белорусцами население Белоруссии называлось исходя из историко-географической области проживания и по особенностям наречия и фольклора. И такое название наравне с великороссами и малороссами было более академическим и внешним, в то время как сам народ во всех трех частях Руси называл себя русским. Свой язык белорусы называли русским и только отделяли его от литературного русского приставкой «простый» язык. И совсем непонятно было населению Белоруссии, в том числе и большинству коммунистов в Белоруссии, зачем их после Октябрьской переворота под давлением Сталина и Свердлова отделили от России, и заставляют говорить на искусственном, придуманном националистической интеллигенцией белорусском языке. Вот это «непонимание», которое силой репрессий выбивалось из «белорусов» зафиксировано в некоторых документах сборника посвященного белорусизации. Мы опубликуем наиболее интересные документы из третьего раздела несколькими частями. Следует заметить, что все документы «белорусизаторы» двадцатых годов почему-то писали на русском языке, а вот уже текст от современных авторов-составителей и их сноски на белорусском. Поскольку авторы-составители издали книгу на белорусском языке, мы будем давать текст от составителей с параллельным переводом на русский и с отдельными комментариями, уточняющими несколько тенденциозные оценки авторов сборника.