Литосфера – корка нашей Земли. Не великая по толщине и не однородная. Мы топчем ногами поверхностные слои. То строим, то сносим под нужды свои, Используем почвы под огороды. Грунт - несколько метров, а вниз погляди: Еще километр - всех богатств кладовая! И нефти, и газа, и ценной руды. Как черви, в земле мы точим ходы, В коре дыры делаем, их добывая. А к мантии ближе - огромные плиты На тесте горячем (за тысячу Кельвин!) (Слой в сотню км., вероятно, граниты) Лежат - не спокойно. Давленьем прибиты. Чуть сдвинутся – вот и землетрясение! Их несколько штук – тектонических плит - Но сдвиг их пучины и горы рождает. Корежит тепло их от центра земли. В разломы по трещинам магма бежит. Ядро вновь уснувший вулкан пробуждает… Нам трудно принять: литосфера эта Поменьше зеленой арбузной корки В масштабе огромной нашей планеты. Всего 200, в среднем, вглубь километров. На ней мы живем, как деды и потомки.
Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга. Дорога шла по крутому берегу Яика. Река еще не замерзала, и ее свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи. Я погрузился в размышления, большею частью печальные. Гарнизонная жизнь мало имела для меня привлекательности. Я старался вообразить себе капитана Миронова, моего будущего начальника, и представлял его строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме своей службы, и готовым за всякую безделицу сажать меня под арест на хлеб и на воду. Между тем начало смеркаться. Мы ехали довольно скоро. «Далече ли до крепости?» – спросил я у своего ямщика. «Недалече, – отвечал он. – Вон уж видна». – Я глядел во все стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и вал; но ничего не видал, кроме деревушки, окруженной бревенчатым забором. С одной стороны стояли три или четыре скирда сена, полузанесенные снегом; с другой – скривившаяся мельница, с лубочными крыльями, лениво опущенными. «Где же крепость?» – спросил я с удивлением. «Да вот она», – отвечал ямщик, указывая на деревушку, и с этим словом мы в нее въехали. У ворот увидел я старую чугунную пушку; улицы были тесны и кривы; избы низки и большею частью покрыты соломою. Я велел ехать к коменданту, и через минуту кибитка остановилась перед деревянным домиком, выстроенным на высоком месте, близ деревянной же церкви.
Не великая по толщине и не однородная.
Мы топчем ногами поверхностные слои.
То строим, то сносим под нужды свои,
Используем почвы под огороды.
Грунт - несколько метров, а вниз погляди:
Еще километр - всех богатств кладовая!
И нефти, и газа, и ценной руды.
Как черви, в земле мы точим ходы,
В коре дыры делаем, их добывая.
А к мантии ближе - огромные плиты
На тесте горячем (за тысячу Кельвин!)
(Слой в сотню км., вероятно, граниты)
Лежат - не спокойно. Давленьем прибиты.
Чуть сдвинутся – вот и землетрясение!
Их несколько штук – тектонических плит -
Но сдвиг их пучины и горы рождает.
Корежит тепло их от центра земли.
В разломы по трещинам магма бежит.
Ядро вновь уснувший вулкан пробуждает…
Нам трудно принять: литосфера эта
Поменьше зеленой арбузной корки
В масштабе огромной нашей планеты.
Всего 200, в среднем, вглубь километров.
На ней мы живем, как деды и потомки.
Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга. Дорога шла по крутому берегу Яика. Река еще не замерзала, и ее свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи. Я погрузился в размышления, большею частью печальные. Гарнизонная жизнь мало имела для меня привлекательности. Я старался вообразить себе капитана Миронова, моего будущего начальника, и представлял его строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме своей службы, и готовым за всякую безделицу сажать меня под арест на хлеб и на воду. Между тем начало смеркаться. Мы ехали довольно скоро. «Далече ли до крепости?» – спросил я у своего ямщика. «Недалече, – отвечал он. – Вон уж видна». – Я глядел во все стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и вал; но ничего не видал, кроме деревушки, окруженной бревенчатым забором. С одной стороны стояли три или четыре скирда сена, полузанесенные снегом; с другой – скривившаяся мельница, с лубочными крыльями, лениво опущенными. «Где же крепость?» – спросил я с удивлением. «Да вот она», – отвечал ямщик, указывая на деревушку, и с этим словом мы в нее въехали. У ворот увидел я старую чугунную пушку; улицы были тесны и кривы; избы низки и большею частью покрыты соломою. Я велел ехать к коменданту, и через минуту кибитка остановилась перед деревянным домиком, выстроенным на высоком месте, близ деревянной же церкви.