Какой высокий смысл заложен в одном коротком слове — родина. И для каждого человека это слово содержит в себе что-то свое, личное, особенное и что-то общее, более значительное. Думая о родине, мы думаем о той великой, прекрасной стране, в которой родились, связываем понятие родины со сложной и интересной, насыщенной и иногда трагической историей родной земли. Мы чувствуем гордость оттого, что являемся частью этой страны, частью этого большого мира. Любовь к родине нам прививают с детства — родители, воспитатели, учителя. Из поколения в поколение передаются рассказы о важнейших событиях, выдающихся личностях, об их подвигах и великих делах. Поэтому, думая о родине, мы думаем и о героях и настоящего, и об известных писателях, поэтах, музыкантах, художниках. Все это — наша история, все это — наша родина. Наша родина — это и люди, которые нас окружают в повседневной жизни. Люди, которые родились в одном краю, всегда как-то ближе друг к другу, всегда лучше смогут понять друг друга, им легче найти общий язык и стать друзьями. Потому, наверное, что у них есть одно общее — та страна, в которой они родились, а это уже много! Не потому ли люди, оказавшиеся в другой стране, бывают так искренне рады встретить земляка — любого, пусть далее совсем незнакомого человека из родной страны, родного города, родных мест. Но у каждого из нас есть свой родной уголок — своя маленькая родина. Это тот город, поселок или деревня, та улица и тот дом, где мы родились, где сделали свои первые шаги, сказали первое слово, узнали первые радости и первые обиды. Возможно, став старше, мы сможем более глубоко оценить, понять я полюбить нашу большую родину, нашу страну. Хотя в глубине сердца, конечно же, каждый из нас уже испытывает искреннюю любовь к своей стране. Но мне кажется, что сейчас нам намного ближе, дороже и понятнее именно наша маленькая родина — дом наших родителей, бабушек, дедушек. Думая об этой родине, мы думаем о самом раннем детстве. И в эти минуты я вспоминаю мамины руки, которые мне крепче стоять на ногах; знакомый и неповторимый запах бабушкиных пирожков, только что вынутых из печки; колыбельные песни и загадочные и интересные детские сказки. Я вспоминаю маленького игривого котенка в нашем дворе, с которым я радостно играла. Нежные, теплые чувства просыпаются в моем сердце, когда я смотрю на деревья, которые в детстве мы с родителями высаживали возле дома. Моя родина — это и родина моих родителей. Те места, где они родились, тоже бесконечно дороги мне. Часто мы всей семьей выезжаем в деревню, где детство моей мамы. Там совсем Не такая обстановка, как у нас в городе, совсем другая атмосфера. Тишину и спокойствие хранят стены дома, словно приглашая послушать какую-то историю, прикоснуться к какой-то тайне. Бабушка часто рассказывает мне о былых временах, и я представляю свою маму такой же маленькой девочкой, как и я, весело играющей с соседской детворой. В этих местах даже птицы поют по-особенному, их песни близки, родны и понятны. И кажется иногда, что они тоже что-то хотят сказать нам, людям. Птицы, наверное, смогли бы рассказать много интересного об этом крае! Как-то в детстве бабушка принесла мне горстку клубники, только что сорванной в саду. Я и сейчас чувствую этот незабываемый вкус свежих ягод — таких не купишь в магазине или на рынке. Ведь они из наших родных мест, с нашей маленькой родины. С ранних лет родители привили мне любовь к родной природе. И теперь я никогда не сорву нежного цветка, не спугну щебечущих на ветке птиц. Мне и самой хочется сохранить всю эту красоту, потому что в моих силах своей родине. Трудно сказать, какая родина человеку дороже — маленькая или большая. Мне кажется, что и большая, и маленькая родина одинаково важны и я их люблю. Больше того, это — неразрывное целое. Весь окружающий нас мир — вся Родина.
Гу́нны (греч. Ούννοι, лат. Hunni) — кочевой народ, вторгшийся в 370-х годах из Азии в Восточную Европу. Гипотеза о происхождении гуннов от центрально-азиатского народа хунну, упоминаемого в предшествующее время в китайских источниках, принимается большинством учёных[6]. Происхождение гуннского языка неизвестно, научные теории предполагают, что он мог быть тюркским, алтайским, монгольским, уральским или енисейским. Гунны — племенная группа алтайского типа (тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские языки), вторгшаяся в 70-х годах IV века н. э. в Восточную Европу[7].
По мнению К. А. Иностранцева, поддержанного Л. Гумилевым «Кочевавший к северу от Китая… народ хунну образовался из усилившегося тюркского рода. Значительная часть подчиненных племен состояла тоже из турков, хотя… в состав государства входили другие племена, как то: монгольские, тунгузские, корейские и тибетские. В Северо-Западной Азии и в Восточной Европе турки гунны, столкнулись с другими племенами. Прежде всего на их пути стояли племена финские. Чем далее двигались гунны, тем более редел среди них турецкий элемент».[8]
Вторжение гуннов, которое, как и миграция сарматов в предыдущий период, было обусловлено этническими сдвигами в средней Евразии, имело далеко идущие исторические последствия для дальнейшего развития как западной Евразии, так и, собственно, Европы. Вторжение гуннов положило начало «Великому переселению народов». В правление Аттилы (434—453) гуннское объединение с центром в Паннонии достигло максимальной экспансии, охватив территорию от Волги и Кавказа до Рейна. После смерти Аттилы Гуннская держава распалась, и гунны были поглощены новыми группами прибывавших с востока кочевников.
Аланы были первыми, испытавшими последствия натиска гуннов, а за ними вскоре последовали герулы, бургунды, готы и др. Отступление этих народов перед наступающими гуннами вылилось, в свою очередь, в движение других германских племён с их собственных мест, и поскольку все они в то или иное время вышли к границам Римской империи, последние оказались отодвинуты или даже прорваны в нескольких местах.
Некоторые германские племена были допущены на территорию Римской империи мирно на условии, что они охранять имперские границы от иных «варварских» племён, надвигавшихся с востока или севера. В других случаях германцы силой проложили себе дорогу в римские провинции. Как те, кто пришёл в качестве союзника императора, так и те, кто пришёл как его враг, одинаково провозгласили контроль над оккупированными ими провинциями. Некоторое время каждое германское племя казалось находящимся в постоянном движении, продвигаясь далее и далее на юг и запад. Так, вандалы и аланы, выдвинувшись к дунайской границе, вторглись сначала в южную Галлию и затем в Испанию, откуда вандалы в конечном счёте проникли в Африку и поселились у древнего Карфагена.
Следуя по стопам германцев, гунны расположились в Паннонии на среднем Дунае. Кампании Аттилы ударили как по Риму, так и по германцам. В этом водовороте большинство западных провинций Римской империи было постепенно поглощено различными германскими племенами, и в конце концов Одоакр[9] захватил и сам Рим.
Следует обратить внимание на то, что древние источники не использовали фонетическую форму «Гунны» для обозначения этого народа. Имя в форме «Гунны» введено в научный оборот в 1926 году историком К. А. Иностранцевым, чтобы отличать европейских хунну от азиатских[10]. В сочинениях Приска Панийского, византийского дипломата, историка и писателя V века, участвовавшего в посольстве Византии к вождю гуннов Аттиле в его ставке, гунны упомянуты под именем «Унны»[11]. Предположительно текстами Приска пользовался Иордан[12]. Латинские (римские) же источники использовали фонетическую форму «Hunni».
Имя гуннов послужило эпонимом для астероида (1452) Гунния[13].
Из поколения в поколение передаются рассказы о важнейших событиях, выдающихся личностях, об их подвигах и великих делах. Поэтому, думая о родине, мы думаем и о героях и настоящего, и об известных писателях, поэтах, музыкантах, художниках. Все это — наша история, все это — наша родина.
Наша родина — это и люди, которые нас окружают в повседневной жизни. Люди, которые родились в одном краю, всегда как-то ближе друг к другу, всегда лучше смогут понять друг друга, им легче найти общий язык и стать друзьями. Потому, наверное, что у них есть одно общее — та страна, в которой они родились, а это уже много! Не потому ли люди, оказавшиеся в другой стране, бывают так искренне рады встретить земляка — любого, пусть далее совсем незнакомого человека из родной страны, родного города, родных мест. Но у каждого из нас есть свой родной уголок — своя маленькая родина. Это тот город, поселок или деревня, та улица и тот дом, где мы родились, где сделали свои первые шаги, сказали первое слово, узнали первые радости и первые обиды. Возможно, став старше, мы сможем более глубоко оценить, понять я полюбить нашу большую родину, нашу страну. Хотя в глубине сердца, конечно же, каждый из нас уже испытывает искреннюю любовь к своей стране. Но мне кажется, что сейчас нам намного ближе, дороже и понятнее именно наша маленькая родина — дом наших родителей, бабушек, дедушек. Думая об этой родине, мы думаем о самом раннем детстве. И в эти минуты я вспоминаю мамины руки, которые мне крепче стоять на ногах; знакомый и неповторимый запах бабушкиных пирожков, только что вынутых из печки; колыбельные песни и загадочные и интересные детские сказки. Я вспоминаю маленького игривого котенка в нашем дворе, с которым я радостно играла. Нежные, теплые чувства просыпаются в моем сердце, когда я смотрю на деревья, которые в детстве мы с родителями высаживали возле дома.
Моя родина — это и родина моих родителей. Те места, где они родились, тоже бесконечно дороги мне. Часто мы всей семьей выезжаем в деревню, где детство моей мамы. Там совсем Не такая обстановка, как у нас в городе, совсем другая атмосфера. Тишину и спокойствие хранят стены дома, словно приглашая послушать какую-то историю, прикоснуться к какой-то тайне. Бабушка часто рассказывает мне о былых временах, и я представляю свою маму такой же маленькой девочкой, как и я, весело играющей с соседской детворой. В этих местах даже птицы поют по-особенному, их песни близки, родны и понятны. И кажется иногда, что они тоже что-то хотят сказать нам, людям. Птицы, наверное, смогли бы рассказать много интересного об этом крае! Как-то в детстве бабушка принесла мне горстку клубники, только что сорванной в саду. Я и сейчас чувствую этот незабываемый вкус свежих ягод — таких не купишь в магазине или на рынке. Ведь они из наших родных мест, с нашей маленькой родины.
С ранних лет родители привили мне любовь к родной природе. И теперь я никогда не сорву нежного цветка, не спугну щебечущих на ветке птиц. Мне и самой хочется сохранить всю эту красоту, потому что в моих силах своей родине. Трудно сказать, какая родина человеку дороже — маленькая или большая. Мне кажется, что и большая, и маленькая родина одинаково важны и я их люблю. Больше того, это — неразрывное целое. Весь окружающий нас мир — вся Родина.
Гу́нны (греч. Ούννοι, лат. Hunni) — кочевой народ, вторгшийся в 370-х годах из Азии в Восточную Европу. Гипотеза о происхождении гуннов от центрально-азиатского народа хунну, упоминаемого в предшествующее время в китайских источниках, принимается большинством учёных[6]. Происхождение гуннского языка неизвестно, научные теории предполагают, что он мог быть тюркским, алтайским, монгольским, уральским или енисейским. Гунны — племенная группа алтайского типа (тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские языки), вторгшаяся в 70-х годах IV века н. э. в Восточную Европу[7].
По мнению К. А. Иностранцева, поддержанного Л. Гумилевым «Кочевавший к северу от Китая… народ хунну образовался из усилившегося тюркского рода. Значительная часть подчиненных племен состояла тоже из турков, хотя… в состав государства входили другие племена, как то: монгольские, тунгузские, корейские и тибетские. В Северо-Западной Азии и в Восточной Европе турки гунны, столкнулись с другими племенами. Прежде всего на их пути стояли племена финские. Чем далее двигались гунны, тем более редел среди них турецкий элемент».[8]
Вторжение гуннов, которое, как и миграция сарматов в предыдущий период, было обусловлено этническими сдвигами в средней Евразии, имело далеко идущие исторические последствия для дальнейшего развития как западной Евразии, так и, собственно, Европы. Вторжение гуннов положило начало «Великому переселению народов». В правление Аттилы (434—453) гуннское объединение с центром в Паннонии достигло максимальной экспансии, охватив территорию от Волги и Кавказа до Рейна. После смерти Аттилы Гуннская держава распалась, и гунны были поглощены новыми группами прибывавших с востока кочевников.
Аланы были первыми, испытавшими последствия натиска гуннов, а за ними вскоре последовали герулы, бургунды, готы и др. Отступление этих народов перед наступающими гуннами вылилось, в свою очередь, в движение других германских племён с их собственных мест, и поскольку все они в то или иное время вышли к границам Римской империи, последние оказались отодвинуты или даже прорваны в нескольких местах.
Некоторые германские племена были допущены на территорию Римской империи мирно на условии, что они охранять имперские границы от иных «варварских» племён, надвигавшихся с востока или севера. В других случаях германцы силой проложили себе дорогу в римские провинции. Как те, кто пришёл в качестве союзника императора, так и те, кто пришёл как его враг, одинаково провозгласили контроль над оккупированными ими провинциями. Некоторое время каждое германское племя казалось находящимся в постоянном движении, продвигаясь далее и далее на юг и запад. Так, вандалы и аланы, выдвинувшись к дунайской границе, вторглись сначала в южную Галлию и затем в Испанию, откуда вандалы в конечном счёте проникли в Африку и поселились у древнего Карфагена.
Следуя по стопам германцев, гунны расположились в Паннонии на среднем Дунае. Кампании Аттилы ударили как по Риму, так и по германцам. В этом водовороте большинство западных провинций Римской империи было постепенно поглощено различными германскими племенами, и в конце концов Одоакр[9] захватил и сам Рим.
Следует обратить внимание на то, что древние источники не использовали фонетическую форму «Гунны» для обозначения этого народа. Имя в форме «Гунны» введено в научный оборот в 1926 году историком К. А. Иностранцевым, чтобы отличать европейских хунну от азиатских[10]. В сочинениях Приска Панийского, византийского дипломата, историка и писателя V века, участвовавшего в посольстве Византии к вождю гуннов Аттиле в его ставке, гунны упомянуты под именем «Унны»[11]. Предположительно текстами Приска пользовался Иордан[12]. Латинские (римские) же источники использовали фонетическую форму «Hunni».
Имя гуннов послужило эпонимом для астероида (1452) Гунния[13].
Объяснение: