Километр — слишком мелкая единица для космических расстояний. Даже от Земли до Солнца почти 150 млн км, а до ближайшей звезды — Проксимы в созвездии Кентавра (Центавра) — 40 260 млрд км. Запишите цифрами: 40 260 000 000 000 км. Такие длинные числа тяжело сравнивать. Намного нагляднее выражается расстояние до звезд и галактик в длительности путешествия их света до нас.
Объяснение:
Например, от Солнца луч света добирается до Земли за 500 секунд, или за 8,3 минуты. А от Проксимы — за 4,2 года. Правда ведь, легко сравнить одну школьную переменку и половину школьной жизни. От центра нашей Галактики свет добирается до нас за 25 000 лет. Когда он тронулся в путь, мамонты еще гуляли по Земле! А до соседней галактики — Туманности Андромеды — 2,5 млн световых лет. Поэтому, глядя на Туманность Андромеды (а ее видно даже невооруженным глазом на темном загородном небе), мы переносимся в эпоху, когда мамонтов на Земле еще не было! Как видим, световые годы — вполне подходящий масштаб для космических расстояний.
Парсеки (пк) — это единицы длины примерно того же масштаба, что и световые годы: 1 парсек равен 3,26 светового года. Но для астрономических вычислений они удобнее. Расстояние до не слишком далеких объектов астрономы измеряют по их видимому угловому смещению при движении Земли по орбите. Это смещение называется параллаксом. Чем дальше объект, тем меньше его параллакс. Если параллакс составляет 1 угловую секунду, то расстояние составляет 1 парсек. Само это слово как раз и образовано от «параллакс» и «секунда». Если параллакс равен 0,1 угловой секунды, то расстояние составляет 10 парсеков. Для астрономов докомпьютерной эпохи это было очень удобно. Измерил параллакс, поделил единицу на его значение — и сразу можешь записать расстояние в парсеках. Это и правда хороший масштаб. Расстояние до Проксимы Кентавра (Центавра), к примеру, 1,3 парсека. Между окружающими нас звездами тоже расстояние около 1 парсека. Выражать такие расстояния в километрах не очень удобно, ведь 1 парсек равен 30 857 млрд км.
Естествознание «века гениев», как иногда называют xvii век, достигло своего завершения в научном творчестве исаака ньютона (1643—1727). жизнь, отданная науке. воспитанник колледжа троицы кембриджского университета, занимавший там - кафедру более тридцати лет, холостяк, ньютон полностью отдал себя науке.
правда, его отнюдь нельзя назвать энциклопедистом. хотя времена леонардо да винчи с его потрясающей широтой интересов и деятельности прошли, в xvii в., несмотря на углублявшуюся специализацию знаний и наук, энциклопедисты еще были. лучшим примером того служит лейбниц (о нем ниже). однако сужение научных интересов ньютона во многом объяснялось у него напряжением и глубиной гения, равного которому не знала предшеству-ющая естествознания. основные направления его исследований — оптика, механика, астрономия, объединявшиеся у него — уже на основе — в единую науку, которую он вместе со своим веком именовал «натуральной философией» (philosophia naturalis).
даже по сравнению с галилеем и декартом ньютон демонстрировал исключительный дар прирожденного экспериментатора, умевшего ставить природе проникновенные вопросы, превратившего эксперимент в главное средство ее целеустремленного исследования. при этом от названных великих естествоиспытателей ньютон отличался умением точного осмысления проводимых экспериментов. уже в своих ранних «лекциях по оптике» (впервые читанных в названном колледже в 1669—1671 гг.) ньютон подчеркнул, что владение знанием — первое условие для всякого, кто хочет достичь сколько-нибудь значимого успеха в любом разделе «натуральной философии», будь то оптика, механика, астрономия, или мореплавание. сам ученый в процессе своих изысканий сделал эпохальное открытие дифференциального и интегрального исчисления. исследования в оптике ньютона к открытию дисперсии света (его различной преломляемости), без чего не был бы возможен такой значительный практический результат, как конструирование отражательного телескопа, дававшего значительно большее увеличение, чем телескоп галилея. этот научный подвиг сделал
ньютона (1672) членом лондонского королевского общества. открытие дисперсии имело и огромное мировоззренческое значение. веками и тысячелетиями бесчисленное множество людей воспринимало свет и тьму как естественные, всегда наличные природные противоположности. множество философов античности (особенно принадлежавших к платоновско-неоплатонической линии) трактовали свет как едва ли не главную мировую субстанцию. света, как мы видели, играла первостепенную роль в ренессансной натурфилософии (особенно у патрици). даже декарт первую часть задуманного им естественно-научного сочинения «мир» (так и не осуществленного) назвал «трактат о свете». казалось, что нет более простой и устойчивой мировой субстанции, чем «белый свет». что же касается многих других цветов, то к аристотелю восходила идея, согласно которой каждый из них представляет определенное сочетание белого и черного цветов. теперь же опыты ньютона с преломлением цветов через призму неопровержимо убедили в сложности белой окраски света. белизна оказалась не первоначальной и простой, а составной от красного, желтого, синего, фиолетового и других цветовых оттенков.
еще большее научное и философское значение имели осмысление и формулировка ньютоном принципов нату-ральной философии, в которых он обобщил открытия коперника, галилея, кеплера, декарта. итогом этой грандиозной научной работы стали знаменитые « начала натуральной философии» (лондон, 1687, на лат. которые нередко называют самым произведением за всю естествознания. весьма показателен сам этот заголовок. учебник своей философии, большая часть которого трактовала вопросы , декарт назвал «начала философии». добавив теперь два ограничительных слова в этот картезианский заголовок, ньютон очертил тем самым предмет «натуральной философии». за таким изменением скрывались принципиальные отличия ньютонианской от картезианской, которые будут ясны нам из дальнейшего. достигнув в названном произведении наивысших научных результатов, не прекращая других исследований (в частности, в области ) и в дальнейшем, автор «начал» в последующие десятилетия больше отдавался деятельности практического свойства. так, в 1695 г. он был назначен смотрителем, а с 1699 г.— директором лондонско- го монетного двора. с 1703 г. и до конца жизни ньютон — президент лондонского королевского общества. некоторое время он был и депутатом парламента
Километр — слишком мелкая единица для космических расстояний. Даже от Земли до Солнца почти 150 млн км, а до ближайшей звезды — Проксимы в созвездии Кентавра (Центавра) — 40 260 млрд км. Запишите цифрами: 40 260 000 000 000 км. Такие длинные числа тяжело сравнивать. Намного нагляднее выражается расстояние до звезд и галактик в длительности путешествия их света до нас.
Объяснение:
Например, от Солнца луч света добирается до Земли за 500 секунд, или за 8,3 минуты. А от Проксимы — за 4,2 года. Правда ведь, легко сравнить одну школьную переменку и половину школьной жизни. От центра нашей Галактики свет добирается до нас за 25 000 лет. Когда он тронулся в путь, мамонты еще гуляли по Земле! А до соседней галактики — Туманности Андромеды — 2,5 млн световых лет. Поэтому, глядя на Туманность Андромеды (а ее видно даже невооруженным глазом на темном загородном небе), мы переносимся в эпоху, когда мамонтов на Земле еще не было! Как видим, световые годы — вполне подходящий масштаб для космических расстояний.
Парсеки (пк) — это единицы длины примерно того же масштаба, что и световые годы: 1 парсек равен 3,26 светового года. Но для астрономических вычислений они удобнее. Расстояние до не слишком далеких объектов астрономы измеряют по их видимому угловому смещению при движении Земли по орбите. Это смещение называется параллаксом. Чем дальше объект, тем меньше его параллакс. Если параллакс составляет 1 угловую секунду, то расстояние составляет 1 парсек. Само это слово как раз и образовано от «параллакс» и «секунда». Если параллакс равен 0,1 угловой секунды, то расстояние составляет 10 парсеков. Для астрономов докомпьютерной эпохи это было очень удобно. Измерил параллакс, поделил единицу на его значение — и сразу можешь записать расстояние в парсеках. Это и правда хороший масштаб. Расстояние до Проксимы Кентавра (Центавра), к примеру, 1,3 парсека. Между окружающими нас звездами тоже расстояние около 1 парсека. Выражать такие расстояния в километрах не очень удобно, ведь 1 парсек равен 30 857 млрд км.
жизнь, отданная науке. воспитанник колледжа троицы кембриджского университета, занимавший там - кафедру более тридцати лет, холостяк, ньютон полностью отдал себя науке.
правда, его отнюдь нельзя назвать энциклопедистом. хотя времена леонардо да винчи с его потрясающей широтой интересов и деятельности прошли, в xvii в., несмотря на углублявшуюся специализацию знаний и наук, энциклопедисты еще были. лучшим примером того служит лейбниц (о нем ниже). однако сужение научных интересов ньютона во многом объяснялось у него напряжением и глубиной гения, равного которому не знала предшеству-ющая естествознания. основные направления его исследований — оптика, механика, астрономия, объединявшиеся у него — уже на основе — в единую науку, которую он вместе со своим веком именовал «натуральной философией» (philosophia naturalis).
даже по сравнению с галилеем и декартом ньютон демонстрировал исключительный дар прирожденного экспериментатора, умевшего ставить природе проникновенные вопросы, превратившего эксперимент в главное средство ее целеустремленного исследования. при этом от названных великих естествоиспытателей ньютон отличался умением точного осмысления проводимых экспериментов. уже в своих ранних «лекциях по оптике» (впервые читанных в названном колледже в 1669—1671 гг.) ньютон подчеркнул, что владение знанием — первое условие для всякого, кто хочет достичь сколько-нибудь значимого успеха в любом разделе «натуральной философии», будь то оптика, механика, астрономия, или мореплавание. сам ученый в процессе своих изысканий сделал эпохальное открытие дифференциального и интегрального исчисления. исследования в оптике ньютона к открытию дисперсии света (его различной преломляемости), без чего не был бы возможен такой значительный практический результат, как конструирование отражательного телескопа, дававшего значительно большее увеличение, чем телескоп галилея. этот научный подвиг сделал
ньютона (1672) членом лондонского королевского общества.
открытие дисперсии имело и огромное мировоззренческое значение. веками и тысячелетиями бесчисленное множество людей воспринимало свет и тьму как естественные, всегда наличные природные противоположности. множество философов античности (особенно принадлежавших к платоновско-неоплатонической линии) трактовали свет как едва ли не главную мировую субстанцию. света, как мы видели, играла первостепенную роль в ренессансной натурфилософии (особенно у патрици). даже декарт первую часть задуманного им естественно-научного сочинения «мир» (так и не осуществленного) назвал «трактат о свете». казалось, что нет более простой и устойчивой мировой субстанции, чем «белый свет». что же касается многих других цветов, то к аристотелю восходила идея, согласно которой каждый из них представляет определенное сочетание белого и черного цветов. теперь же опыты ньютона с преломлением цветов через призму неопровержимо убедили в сложности белой окраски света. белизна оказалась не первоначальной и простой, а составной от красного, желтого, синего, фиолетового и других цветовых оттенков.
еще большее научное и философское значение имели осмысление и формулировка ньютоном принципов нату-ральной философии, в которых он обобщил открытия коперника, галилея, кеплера, декарта. итогом этой грандиозной научной работы стали знаменитые « начала натуральной философии» (лондон, 1687, на лат. которые нередко называют самым произведением за всю естествознания. весьма показателен сам этот заголовок. учебник своей философии, большая часть которого трактовала вопросы , декарт назвал «начала философии». добавив теперь два ограничительных слова в этот картезианский заголовок, ньютон очертил тем самым предмет «натуральной философии». за таким изменением скрывались принципиальные отличия ньютонианской от картезианской, которые будут ясны нам из дальнейшего.
достигнув в названном произведении наивысших научных результатов, не прекращая других исследований (в частности, в области ) и в дальнейшем, автор «начал» в последующие десятилетия больше отдавался деятельности практического свойства. так, в 1695 г. он был назначен смотрителем, а с 1699 г.— директором лондонско- го монетного двора. с 1703 г. и до конца жизни ньютон — президент лондонского королевского общества. некоторое время он был и депутатом парламента